-- Адриан! Да очнись ты, черт тебя подери!
Марион вцепился в мои плечи, пытаясь оттянуть назад. Но наши желания зачастую сильнее любых обстоятельств, не так ли? Подобно каменному истукану, я сидел перед этим неоткрытым чудом, осторожно наматывая одну из сияющих прядей себе на руку. Ни секунды не понимая происходящего, я автоматически оборвал ее. Над ухом послышался крик Мариона. Рука потянулась к тонкому стилету на поясе. Всего. Одна. Капля. В крови кроются секреты силы. Надо только изучить ее. Лезвие почти коснулось кожи на запястье оракула, как нас с Марионом откинуло к стене, сильным ударом возвращая меня в реальность.
-- Что ты сделал, Адриан? ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ?! -- кричал Марион, тряся меня за плечи.
-- Я не знаю! Не знаю! -- орал я в ответ, стараясь перекричать мерзкий гудящий звук.
Мы скрючились у стены, зажимая уши и сильно жмуря глаза. Какофония света и звука становилась все сильнее. Все сильнее чувство страха пробивалось к остаткам рассудка. В какую-то секунду наша сомнительная защита от всего этого перестала работать вовсе -- свет больно резанул по глазам сквозь веки, а звук... продлись он еще хоть на доли секунды, и восстанавливать мне пришлось бы не только руку и не только себе. Звук резко стих и словно увел за собой свет. С трудом разомкнув глаза, я продолжал все же слепо шарить руками в пространстве. Картинка никак не желала приобрести четкость и напоминала белое, мутное пятно на черном фоне. Как сквозь вату, в мои уши вновь начали пробиваться звуки. Не могу сказать, сколько времени прошло, пока я, наконец, не начал распознавать в них отдельные слова и предложения. Может минуты, а может часы. Я даже не был уверен, что нахожусь в том же храме. Были только пятно света и слова...
-- ...знаю, кто ты, я знаю, зачем ты пришел, Мастер Адриан. Но ты не получишь ответов и на половину своих вопросов, -- я попытался просить о снисхождении, но лишь беззвучно открывал и закрывал рот. -- Нет, Адриан, дело не в твоей темной судьбе. Если бы я отказывала в ответе каждому из тех, кого вы называете грешниками, ответа не получил бы никто. Просто нельзя дать ответа на все вопросы. Никто не способен предсказать все аспекты будущего, даже боги бессильны здесь. Ты сказал, что все ключевые события уже произошли, но надеялся что-то изменить. Так все ли они произошли? Нет. В любом из твоих вопросов цепочка событий незакончена и может быть изменена. А теперь, Адриан, подумай хорошенько. Ты можешь задать мне ровно три вопроса. Думай, но не тяни, если не хочешь, чтоб твой дух полностью перекочевал в это измерение. В твоем случае, это будет еще и болезненно.
Я стоял на коленях, опустив голову и широко раскрыв глаза. Со стороны это могло выглядеть, как внутренняя борьба с собой, муки выбора. Отчасти это действительно было так. Передо мной стояла редкая возможность узнать все, что я захочу, получить ответ почти на любой вопрос. И это чувство было не менее потрясающим, чем при встрече с живой легендой. Особенно, с учетом того, что легенда никуда не делась и продолжала парить передо мной. Это было похоже... на пир! Да, именно на него. Представьте, что вы -- ребенок, который впервые попал на пир, и вам говорят: "Бери, что хочешь, только не объешься!". В этот момент обычно приходит он -- ступор. Стоя перед огромным выбором, но с ограниченными возможностями, ты не знаешь, с чего начать, да и нужно ли тебе то, что ты собираешься выбрать. Однако этот ребенок заранее знал, зачем пришел, и сейчас просто подбирал подходящие слова для своей просьбы. И попутно пытался сфокусировать взгляд, что, в некотором роде, было даже труднее. Я прикрыл глаза и осторожно поднял голову.
-- Что ж, раз дела обстоят столь плачевно, я начну с самого важного вопроса.
И какого же? Как избежать войны? На это я и сам могу ответь -- никак. Светлые хотят этой войны, они знают, что сильнее. Нельзя предотвратить то, что уже началось. Как одержать победу? Нет, не так...
-- Как закончить эту войну? Закончить ее раз и навсегда? -- выпалил я.
-- Она и так закончится, Адриан. Вы можете лишь тянуть время, -- я удивленно вскинул голову. -- Двое из вас сделают то, чего вся ваша раса не могла сделать веками. Вернув утраченное знание, они восстановят баланс сил. Пред страхом порабощения падет вечное противостояние. Не порождая уз дружбы, но выстроив незримую стену отчуждения, две расы на долгие тысячелетия прекратят вести кровопролитные войны. И заплатят они за этот хлипкий мир, построенный на страхе, цену, незримую для цивилизации, но не подъемную для тех двоих, на чье плечи эта плата ляжет. Второй вопрос.
-- Кто те двое, что закончат эту войну? -- не этот вопрос я хотел задать, но он вырвался сам собой. Впрочем, то, что я хотел узнать, я узнал.