Никакого отношения к музыке его облик не имел. Мишаня был призывателем демонов второго уровня и более всего на свете мечтал двинуться дальше. В данный момент его дар проявлялся почти никак. Максимум, на который он был способен — напугать человека, внушить ему суеверный страх и пустить мурашки по спине. И то лишь ненадолго.
Дар у Мишани был очень редкий, очень опасный и мало кому нужный. Чтобы действительно призывать себе во служение тёмные силы, нужно было родиться с золотой ложкой во рту и пахать-пахать-пахать, проходя инициации и срывая барьеры. Пахать Мишаня был готов, но вот средств не имел.
Однако мечта… По вечерам Миша Кудыбечь медитировал внутри кровавой пентаграммы и взывал к Князю Тьмы, чтобы тот сорвал хотя бы один сраный барьерчик. Раз за разом эта агрессивная маркетинговая кампания по продаже души заканчивалась ничем, но парень старался.
Другая сторона медали: Мишанька был молодым отцом. К двадцати двум он умудрился настругать аж троих сыновей-погодок. Любил их до одури, воспитывал и делал всё, чтобы детство у пацанов было счастливое. Короче. Демонолог-Семьянин. Слава, конечно, Сатане, но дети и жена — святое.
— Если будешь возвращаться, маякни по рации, — попросил Мишаня. — Вдруг что-то понадобится снизу.
— Без проблем.
Спустившись в заготовочный цех, что располагался в подвале, я снова принялся за дело.
— Креветки теперь? — спросил Фёдор Теодорович, бесшумно появившись за спиной.
— Теперь креветки, — кивнул я, ворочая брикет морских тараканов по раковине.
— Что-то ты Денисычу явно не нравишься, — вздохнул старик. — Ну ты не обижайся на него. С обиженными знаешь, что делают?
— Знаю.
— Ну вот, — многозначительно произнёс старец и снова исчез.
Куда? Непонятно. Если честно, я до сих пор так и не понял, какого хрена он тут делает и чем именно занимается. Но есть подозрение, что именно его работу я и выполняю. Потому что старый повар…
Ну… Будем честны. Старых поваров не бывает. У поваров из-за износа срок годности очень быстро подходит. Если до сорока в шефы и дальше не выбился — ну сорян. Перепрофилируйся скорее, пока ещё ходить можешь. Либо шуруй в заготовку, где потише да поспокойней, но и денег кот наплакал.
Так что Фёдор Теодорович либо заготовщик, либо скучающий родственник Орловых, который решил поиграть в повара, либо этот… как его? Маскот, во! Залезать к нему в голову и узнавать как оно на самом деле я не стал, потому что силы пока что нужны были на другое…
— Василий! — в заготовку влетел Санюшка, ещё один представитель местной фауны. — Ну как ты тут?
Во-о-о-от! Вот чьи мысли я бы с удовольствием почитал, но не могу! Почему⁈ А хрен его знает! Не могу и всё тут! Я вроде бы и влезаю к нему в голову, а там пустота! И почему-то у меня складывается впечатление, что Саша Аничкин, он… он ближе к какому-то магическому питомцу, нежели к человеку.
Высокий, сутулый, рыжий, на вид тридцать с гаком. Эдакий классический лепрекон-переросток. И вечно на шарнирах; вечно энергии у человека просто завались, аж распирает.
— Да вот, — мотнул я головой на таз с чищенными креветками. — Работаю.
— Крас-с-с-савчик! Слушай, а я возьму у тебя часть, ладно?
— Да, — сказал я, чем запустил цепную реакцию.
— Да? Да! — сказал Санюшка. — Да? Да! — и начал сгребать в пустую полусферу морских гадов. — Да? Да! Да? Да! У нас там запара начинается. У кого запара начинается? У нас что ли, да? Да-а-а-а-а! Да-да-да-да-да-да! — и убежал наверх.
Чудила. Словарный запас Санюшки вроде как не был ограничен, но пользовался он им весьма оригинально. Разговоры с самим собой, как стиль жизни. А это чёртово: «Да? Да!» — для работников «Короны» со временем стало фоновым шумом типа тиканья часов. Работал Санюшка, кстати, без выходных. Но сейчас не об этом!
— Так, — сказал я и сполоснул руки от кишок. — Запара, говорите?
Запара не на кухне. И не в голове, как утверждал персонаж одного известного сериала, от просмотра которого у большинства представителей профессии жопа полыхала синим пламенем.
Запара — она в плохой организации. Одна мелочь цепляется за другую, наматывается на третью, тормозит, нервирует, в итоге злит и вот, пожалуйста, понеслась. Крики, упрёки, а тут ещё, как назло, что-нибудь упадёт или сломается. Короче! Одна некстати пропавшая заготовка может парализовать работу всей кухни.
Хотя… это если мы говорим о нормальных заведениях, где блюда отдаются курсами, а не как попало. Борщ после цезаря, цезарь после пиццы, а десерт на тебе вообще сразу, подавись и не ной, что на столе пусто. А кому-то вообще ничего не несут до победного, поэтому все вынуждены сидеть и смотреть как остывает их едьба.