Некоторое время назад.
Особняк семейства графа Орлова
Старый граф умирал не спеша. Старого графа лягнула кобыла. Однако ко счастию его, причиной смерти стал не удар копытами безмозглой животины, — это было бы неблагородно, неаристократично и в какой-то степени даже потешно. Настоящей причиной смерти стали последствия этого удара.
Сломанные рёбра проткнули лёгкие в нескольких местах, и по этой части графа подлатали. Однако на фоне воспаления и просаженного иммунитета, болячки начали всплывать одна за одной. И тут не так, и здесь не здорово, и почка отваливается, и стонет трепетная печень.
Годы резко дали о себе знать. Виктор Степанович покинул этот мир на больничной койке. Угасал постепенно и вполне сознавал происходящее. Напоследок он даже успел написать несколько прощальных писем и изменить завещание.
Именно его и зачитывал сегодня душеприказчик графа, его хороший друг и по совместительству семейный юрист Орловых, Геннадий Витальевич Безобразов.
— Все в сборе, — констатировал факт Безобразов и вскрыл конверт. — Начинаем…
Семейство покойного графа расположилось на уютных кожаных креслах в кабинете покойного главы рода. Сын Сергей разглядывал хрустальную люстру и болтал ногой, закинутой на подлокотник, дочь Ольга уткнулась в телефон, и лишь жена Виктора Степановича пыталась изобразить хоть какое-то подобие скорби.
В отличии от детей, Марина Марковна Орлова пришла на оглашение завещания в чёрном. И даже лицо её по случаю было укрыто чёрным фатином, ниспадающим со шляпки. Так было трагичней.
Пускай душа пела и утренняя бутылка игристого била в голову, вдова Орлова держала себя в руках. Пару раз даже всхлипнула для проформы.
— Итак, — сказал Безобразов и прокашлялся. — «Дорогое моё семейство. Находясь в трезвом уме и твёрдой памяти, обращаюсь к вам своим последним письмом. Поначалу я хотел написать что-то возвышенное, трогательное и душещипательное, чтобы сбить вас с толку и произвести гораздо больший эффект, однако начну с главного. Вертел я вас всех…» — тут законник резко остановился.
Перечитал, снова кашлянул и поднял глаза на жену покойного. Наступила неловкая тишина.
— Верил? — переспросила вдова. — Он верил в нас всех?
— Боюсь, что нет, Марина Марковна, «вертел». Я сперва подумал, что ошибся, но-о-о-о… «Вертел». Определённо «вертел». Что ж, читаю дальше: «Так себе вы люди. Что ты, Марина, та ещё…»
Безобразов снова остановился. Поднял очки, зажмурился и крепко сжал переносицу.
— С вашего позволения, я буду пропускать обсценную лексику, — сказал он и продолжил. — «Что ты, Марина, та ещё… гхм… что дети твои. Избалованные, тепличные, ни на что неспособные идиоты, которым ко всему еще и чуждо всё человеческое. Жить с вами для меня было настоящим адом, и я рад, что моё заключение наконец-то подошло к концу».
— Я тоже рада, — сняв шляпку сказала Марина Марковна, уловив общий тон письма. — Старый козёл.
— «Писать про свою ненависть к вам я могу ещё долго», — продолжил законник, пропустив ремарку вдовы мимо ушей. — «Но пощажу психику моего единственного настоящего друга, Геннадия Витальевича, на долю которого выпадет зачитывать всё это вслух. Так же имею сказать следующее: в моей жизни было всего лишь одно светлое пятно. Любовь моя, душа моя, огонь моих чресл и услада глаз, обожаемая мною, несравненная Дельфина Джордановна»…
При упоминании безродной выскочки, Марина Марковна закатила глаза.
— «…все вы, уроды, не стоите и пряди её волос. И пускай моей Дельфины уже давным-давно нет в живых, я просто обязан искупить свою вину перед ней. Точнее, вину моего папеньки, который заставил меня жениться на тебе, Марина, и прикончил мою настоящую любовь, которая якобы была мне не ровней. Однако теперь все козыри у меня в руках…»
И снова пауза.
— Ой-ой, — сказал Безобразов от самого себя. — Неловко, — и продолжил: — «Вы, черти, не знали, но у Дельфины был сын. Мой сын. Моя плоть и кровь, настоящий наследник рода Орловых. И именно ему я оставляю всё своё движимое и недвижимое имущество, а также активы рода. На этом закругляюсь. Никогда вас не любил, ищите работу. Жопу в руки и прочь из моего дома. Граф Виктор Степанович Орлов, дата, подпись». Та-а-а-а-а-а-ак, — протянул законник и отложил письмо.
— Чушь, — резко заявила вдова Орлова. — Вы же не верите всему тому, что здесь написано?
— Верю я или не верю, Марина Марковна, это самый последний вопрос. Но по факту передо мной официальный документ, заверенный нотариально. И в нём недвусмысленно изложена последняя воля вашего мужа, против которой я просто не имею права пойти.