Это было заветной мечтой молодого лейтенанта.
Начальник РОВД повторил небрежный жест.
— Сдашь зачет по материальной части и правилам обращения, — и получай. Только не на «постоянку».[1] Это право еще заслужить надо. Мы тебя лучше узнать должны, присмотреться. И вообще, имей в виду — от оружия одни неприятности. Больше вопросов нет? Тогда вперед!
— Значит, запомни, мы заявлений не регистрируем, — просвещал Вадима начальник УР.
— А кто регистрирует? Дежурный?
— И дежурный не регистрирует. Теперь заявитель идет к начальнику, а тот решает — что регистрировать, а что — нет.
— Как так? По закону любой сотрудник милиции обязан принять заявление…
Сивцов небрежно отмахнулся, как начальник РОВД несколько минут назад.
— Ты забывай эти глупости, которым тебя учили! Закон одно, а практика другое. Должен же быть индивидуальный подход. Начальник смотрит: что за преступление, каковы перспективы раскрытия. И на заявителя смотрит: что за человек. Если солидный, уважаемый — можно и нераскрываемую заяву записать. А если никому не интересный — сам понимаешь. Кому сейчас охота возиться?
Наверное, лицо молодого человека как-то изменилось, потому что Сивцов поспешно добавил:
— Нет, ну если тяжкое — убийство там, бандитизм, тогда все по закону делается…
Но прозвучало это не особенно убедительно.
— В общем, иди, работай. Научишься!
«Эти двое», как назвал их Сивцов, появились к концу дня.
— О, новенький! — в кабинет ввалились два парня в гражданской одежде. — Будешь на праздники дежурить!
— Почему? — Вадим как раз рассматривал гулкое нутро пустого сейфа. В углу он нашел патрон от пээма, в секретном отделении — несколько схваченных скрепкой листков. — Почему на праздники?
— Потому, что молодой. Дедовщины у нас нет, но молодой есть молодой. Как тебя зовут-то?
— Вадим… Николаевич. Самойлин фамилия.
— А я Вася Сухарев, держи краба, — протянул руку высокий плотный брюнет с резкими чертами костистого лица. Ладонь оказалась сильная, цепкая и немного влажная.
— Росляков Толик, — представился второй. Он был пониже, но широкоплечий, с круглым простоватым лицом. Рукопожатие у него тоже оказалось крепким и сухим.
Оба выглядели обычными парнями и не походили на таинственных и всемогущих сыщиков.
— Чего в сейфе-то нашел?
— Вот, — показал Вадим патрон и листки.
Росляков присвистнул.
— Патрон может пригодиться. Если свой невзначай выстрелишь, а списывать не подо что будет. Или чтобы «шмеля» зарядить… Только у себя его не держи. Потому что если УСБ тебя захочет за жопу взять, то лучше повода и искать не надо. Вот, смотри…
Оперативник достал откуда-то кусок пластилина и прилепил патрон за батарею.
— Вот так лучше! Спросят: «Чей патрон?» А кто его знает! Не твой, не мой, не Васькин. И дело с концом!
— А что такое «шмель»?
Толик усмехнулся.
— Надо тебе какого-нибудь гада прищучить, а в данный момент не за что, вот и сунул ему в карман патрон или наркоту… А потом забил в камеру и раскручиваешь на все его пакостные делишки…
— Гм… А это что за бумажки? — Самойлин протянул листки, исписанные неряшливым почерком.
Росляков снова усмехнулся.
— Сейчас, сейчас… Ну-ка, наклони сейф, чтобы тумба приподнялась. Васька, помоги!
Улыбающийся Сухарев помог Вадиму, а Толик вытащил из-под тумбы целую пачку таких же листков.
— Видишь, сколько? Это заявы укрытые, что от Федотова остались.
Росляков быстро просмотрел бумаги.
— Кража, кража, грабеж, опять кража… На, забирай! Во дворе печка есть, чтобы документы палить, там и сожги!
Самойлин почесал в затылке.
— А почему он их не уничтожил?
— Да потому! А вдруг этого жулика в другом районе хлопнут с поличным и он на все кражи расколется? Терпилу[2] допросят, а он скажет: «Я заявлял в Центральный райотдел, товарищу Федотову лично!» А заявы нет! И берут товарища Федотова за задницу!
Росляков подмигнул.
— Но Федотова голыми руками не возьмешь! Он быстренько заяву достанет, задним числом отказняк напишет, к прокурору побежит, тот этот отказняк отменит и Федотов возбудит дело, как положено… И нет никакого укрывательства! Есть законная уголовно-процессуальная деятельность, есть исправленная ошибка, а значит — все в порядке!
Самойлин только головой покрутил.
— Хитро! Гля, какие тут тонкости… Нас этому не учили.
— Ничего, научим! — Росляков сильно хлопнул новичка по плечу. — Главное, запомни: мы должны быть заодно! Как мушкетеры. Чтобы друг другу — никаких подлянок! Жулики против нас, начальники против нас, УСБ тоже против нас! Если мы вместе держаться не будем, нас либо поубивают по одному, или выгонят, или посадят… Понял?