Наконец, одна из мин пробила крышу, положив еще двоих бойцов.
Осколком второй у Прощина выбило пулемет из рук, изогнув ствол.
Матерясь, он отбросил его, а потом долго тряс отбитыми до синяков кистями.
- Положат нас сейчас, сержант… - подал голос Вини.
- В алтарь уходим. Там меньше достают.
Шестеро бойцов, пригибаясь, бросились на свой последний рубеж.
- Еж, скотина, ты чего там лежишь? - заорал ему на бегу комроты.
А Еж улыбался, глядя в потолок остекленевшими глазами. Прямо в лицо уцелевшему каким-то чудом, исщербленному войной, архангелу с пылающим мечом.
Осколок вошел Андрею в подбородок.
Наконец обстрел прекратился.
- Чего, вернемся? - спросил Прощина мало знакомый Винокурову боец. Вроде бы, Сизов.
- Тихо… Ждем…
И правильно сделали.
Потому как через минуту через дверь и те окна, где выбиты были решетки, в храм полетели гранаты.
Одна залетела и в алтарь.
Несмотря на взрывы, Лешка Винокуров явственно услышал ее стук о каменный пол и мгновенно представил, что может сейчас произойти и уже чуть присел, чтобы прыгнуть на нее…
Но его опередил тот самый «…вроде бы, Сизов».
Граната глухо хлопнула под ним, подбросив тело.
Ротный страшно поиграл желваками.
- Вперед, мужики!
И…
И перекрестился на голубой до бездны глаз, один уцелевший из всей росписи.
А потом пошел из алтаря к выходу, держа наперевес винтовку с приткнутым штыком.
- Помирать-то как не охота… - вздохнул кто-то рядом с Вини.
И мужики пошли вперед.
Вини закусив губу, зашагал к выходу.
Неужели это все? Вот сейчас он умрет и все? Нет… Не все… Точно, не все!
- Ротный! А куда медальоны девать? - весело спросил он.
- В жопу немцу засунь!
- Тоже дело!
Их встретила пулеметная очередь почти в упор.
Но Лешка Винокуров успел выстрелить и даже успел увидеть - как его пуля пробила второму номеру каску, выбросив красный фонтанчик из арийской поганой головы.
А потом он умер, еще не успев упасть…
…Снаряд не падает в одну и ту же воронку дважды.
Да.
Но эта воронка была от авиабомбы.
Маринка и Ваня успели отбежать от нее метров на десять, когда снаряд ударил в нее.
Ударная волна свалила их обоих на землю. Ванютка заплакал. А Маринка, правильно рассудив, что надо бы отбежать чуть-чуть дальше, без слов подхватила его под руки, поставила на ноги и они побежали. Дальше от этого ада.
Маринка прыгнула в траншею, окольцовывавшую холм. А потом взяла Ваню и спустила его на землю.
- Страшно? - Крикнула она сквозь грохот зареванному мальчику
Он покачал головой и что-то прошептал.
- Что? Не слышу! - она машинально стряхнула с волос землю.
Она наклонилась к шепчущим что-то губам Ванечки:
- Больно…
- Где?! - встрепенулась Маринка.
Кровь уже промочила штанину - зазубренный край осколка торчал из правого бедра.
- Маленький ты мой… - вскрикнула она раненой птицей. Потом лихорадочно сняла с парнишки брючный ремень и перетянула им ногу чуть выше раны.
- Идти можешь? А ну-ка, ступи…
Иванко попробовал привстать. И упал…
- Горюшко ты мое, солнышко… А ну! Цепляйся за шею! - присела она перед ним. Ваня забрался ей на спину. - Сейчас я тебя покатаю! Ой!
Рядом снова разорвался снаряд.
- Ванюшка! Песни петь умеешь?
- Умею… - сквозь слезы прошептал он.
- Ты пой, а я побегу. Ты пой мне в ухо, хорошо?
Тот кивнул, а потом тихо так запел:
- Там вдали, за рекой догорали огни…
Взрыв! Не зацепило!
- В небе ясном заря догорала…
- Пой, Ванюшка, пой!
- Сотня юных бойцов… - шептал тот.
«Лишь бы не в спину ему» - Маринка тяжело дышала, перепрыгивая - нет! - перешагивая бугры и яминки новгородской земли.
А падать приходилось:
- Ванюшка, терпи! - кричала Маринка, когда снаряд рвался близко от них. И она падала в грязь плашмя.
А когда они спустились вниз и отошли метров на двести, она оглянулась.
Холм был похож на взорвавшийся вулкан.
- Выбрались, кажется… - прошептала Маринка. - Ванютка, ты как себя чувствуешь?
Он уже не плакал. Он просто закрыл глаза, а лицо его было мертвенно бледным.
- Ваня… Ванечка! - потрясла она его за плечо.
Он приоткрыл одно веко и улыбнулся уголком губ.
- Жив… - Она лихорадочно ощупала его тело. Нет. Больше не ранен. Только штанина промокла кровью до сапожек.
Марина глубоко вдохнула… Выдохнула…
- Ыыыыыааааах! - девчонка взвалила мальчишку на плечи и понесла дальше.
Шаг - раз. Шаг - два. Шаг - раз. Шаг - два. Колючку обойти. Наши траншеи. Сто лет назад сюда прыгали. Не помню когда. Шаг - раз. Шаг - два…
- Ванютка, сказки знаешь?
Он едва кивнул.
Она положила его на землю. Спрыгнула в окоп. Потом стащила вниз.
- Ванечка, расскажи мне сказку!
- Жили-были…
- Жили, Иванко, жили… Кто жил? - Маринка почесала зудящую щеку. Грязь налипла. Брызгами.
- Дед и баба… - сонно сказал Иванко. - Тетя Марина, у меня ножка болит…
- Терпи, Ванечка, терпи… Только терпи.
Она снова стала его поднимать на плечи и вдруг заметила, краем глаза, вещмешок, оставленный кем-то из бойцов.
- Подожди… - она подползла к мешку. Открыла его. Бинт! Пошарила еще. Стрептоцид!! Вывернула мешок наизнанку. Больше ничего…
«Рояль в кустах…» - подумала она. - «Везение в разных фантастических книжках? Невероятное? Читала, читала… А вот на те вам, маленькое чудо! Мы дойдем, обязательно дойдем! И насрать на ваши рояли!»
Вернулась к Ване, потом достала маленький ножик, подаренный ей где-то и кем-то, распорола брючину. Засыпала рану, с виднеющимся оттуда осколком, порошком. Потом стала бинтовать. Осторожно бинтовать. Стоило задеть железку, как мальчишка начинал дергать ногой.
- Терпи, Ванечка, терпи, хороший мой, - погладила Марина мальчика по мокрым волосикам. - А теперь, снова покатаемся. Так кто там жил-был?
Растревоженная рана сильно, видимо, болела. Пацан только ревел в голос. А потом чуть тише, тише… И совсем затих.
В глазах уже темнело. Ползти - сил нет. Идти - тем более.
Шаг - раз. Шаг - два… Шаг - раз. Шаг - два…
Она рухнула без сил, не дойдя метров пятьдесят до ближайшей палатки.
Ее заметил часовой.
Пост он бросил, закричав:
- Санитары!
А потом она пришла в себя, когда под нос сунули нашатырный спирт.
- Ванечка… - Первое было ее слово.
- К операции готовят. Девочка, ты молодец.
Марина отмахнулась:
- Где?
Пожилой санитар показал ей, куда идти.
Пошатываясь, она побрела в сторону зеленой брезентовой палатки. Вокруг бегали люди. Что-то кричали. Она плохо слышала их.
- Надеюсь, артерию не пробил… Скальпель! Тебя как зовут?
- Дядя Еж меня Иванко звал. А дядя Петер - Ханс…
- А мама?
- Ванюткой…
- Ванютка… Ты потерпи сейчас… Чуточку потерпи… Ладушки?
- Оладушки…
- Что?
- Дяденька, не убивайте меня…
- Ванечка, да что ты! Валера, ты?
- Марин, держи его. Гладь по голове и разговаривай.
- Привяжите его, хотя бы…
- Уже.
- ААААААААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!
- Баю-баюшки-баю…
- МАМАААААААААА!!!!!!!!!!!!!!!!!!
- Не ложися на краю…
Что-то звякнуло в кювету.
- Зажим…
- ААААА… АААА… ААА… - взахлеб, вскриками…
- Тампон…
- АА…
- Шьем!
- Аааа… Аааа…
Не видеть бы этого никогда больше. На живую. Пацана восьми лет. Не делать бы никогда…
- Бинтуем. Сестра, хлеба ему.
Медсестра оторвала мякиш от буханки, облила его спиртом, обернула тряпочкой и сунула Ванютке в рот.
Валера стащил маску. В окровавленном, когда-то белом, халате, опираясь на костыль, он присел на чурбан, вытянув раненую ногу.
- Жить будет. Бедренная не задета. Ты как?
- Цела, как ни странно…
- Понятно. Ты где его взяла?
- Мужики, Валер, подобрали где-то…
- А Ритка?
- Там осталась.
- В каком смысле?