- Но, а если кто-то все-таки перейдет болота и доберется до правительства, вы не боитесь, что вас всех посадят за разбой? – мягко интересуюсь я.
- Пока что за три года никто еще не пересек болот...И жалоб на нас не было, – смеется Зола. – Предлагаю вам остаться. Будете работать наравне с другими. Взамен еда и кров.
- Разве это жизнь? – снова вмешивается Викки.
- А уж какая есть, красотка! Мы не просили топить нас в болотах.
- Но всегда же есть выбор: оставаться людьми или нет! – Викки сверлит Золу своими голубыми глазами. На этот раз он не отворачивается.
- Проживи здесь с нами несколько лет в тумане и в голоде, и, посмотрим, сколько от человека у тебя останется. Я глава поселка! – оповещает нас Зола. – И я должен заботиться о своих людях. А другого выхода я пока не вижу. До магнитного поля мы все умирали здесь без лекарств и без еды. А сейчас у нас есть возможность выжить!
- Но вы за свою жизнь отдаете жизнь других людей! Разве это честно? – не унимается Викки.
- Никто не гонит их отсюда. Мы всегда рады гостям! – Зола широко улыбается и так же широко раскидывает руки.
- Сколько, в среднем, кораблей вы грабите в год? – задаю я интересный вопрос. – Это чтобы понять сколько у нас будет работы, если решим остаться.
- По кораблю за два месяца, - отвечает Зола и отламывает кусок хлеба от черствой буханки на столе.
- Итого шесть кораблей в год в среднем. У вас стоит три. Значит, совсем скоро кто-то должен прилететь за ними, чтобы потом толкнуть на черном рынке, - веду деловой диалог. Я должен выудить как можно больше информации из этого спекулянта.
- Да, верно. Черные рынки сейчас процветают на нашей планете. Сертифицированный корабль стоит обалдеть как дорого. А на черном рынке можно купить в три раза дешевле. Так что - слава коррупции! – радуется Зола.
- Что же это за корабль должен прилететь, чтобы на своем борту уместить аж несколько шаттлов? Похоже, это военный, не меньше чем ТУ 130, – произносит Викки то, о чем я боюсь даже подумать.
- Ты много болтаешь! – затыкает ей рот Зола. – Мне не нравятся умные бабы. Гораздо лучше, когда они молчат.
Я еле сдерживаю себя от того, чтобы не пробить алюминиевой ложкой гортань Золы. И я легко могу это сделать. Но у его людей оружие, я не хочу стрельбы и напрасной крови. Тем более, здесь дети. Да, дети. Их мало, но они все-таки есть. Жители этого мрачного поселка женятся, заводят семьи, рожают детей. Их дети потом вырастут и будут вынуждены, так же, как и их родители, участвовать во всем этом моральном дерьме. Викки права. Это не жизнь.
- Нам нужно подумать, – наконец говорю я.
- Думайте, – Зола оставляет нас и уходит из столовой.
- Ты бы помягче с ним, – говорит девушке долговязый парень. – Зола, когда злится, очень вспыльчивый. В прошлом году он застрелил одного из жителей. Парень говорил тогда так же, как и ты. Что это не жизнь!
Викки отодвигает тарелку.
- Поешь, – прошу я ее.
- Нет аппетита, – она встает из-за стола и уходит. Я хочу бежать следом за ней, но долговязый останавливает меня.
- Не бойся – никто ее здесь не тронет. Ей только одного человека стоит бояться. Он прилетает раз в несколько месяцев за товаром. И тогда он просит самую красивую девушку. А так как твоя девушка красивее всех, кого я видел, я бы на твоем месте ее спрятал. Но это еще не скоро.
10
Викки
В поселке для неженатых есть две казармы. Одна для мужчин, а другая для женщин. Меня сопровождают в женскую. Низенькое здание. При входе я чуть не стукаюсь головой об верхнюю перекладину. Внутри тускло и неприятно пахнет. Да во всем этом долбанном поселке пахнет не очень. Я злюсь. Ведь мы уже потеряли целый день. А должны были уже долететь до базы и думать по пути как угнать ТУ 150. Вместо этого я сижу на какой-то доске, сверху заложенной сырыми тряпками, и эта доска значится моей кроватью. Рядом со мной через метр раздевается девушка. Красивая. Моложе меня лет на пять. Ее светлые волосы достают до пояса и скрывают ссадины на спине, но не все.