В общем, тот, кто советовал не делать из еды культа, никогда не служил в израильской армии. Еда была для нас жизнью. Еда и музыка.
Авив притащила на базу гитару. Даниэль рояль припереть не смогла, зато пела фантастически. Точнее, поет. Даниэла. Я все еще не могу поверить, что девчонки вернулись. Вы наверняка это уже сами знаете, но родители Даниэль после ее похищения ударились в религию, и раввин сказал, что девочку в плену должны звать женским именем, вот ее и переименовали в Даниэлу. Причем она там в Газе смотрела телек и узнала, что бац, у нее теперь другое имя. Вот же маразм. С другой стороны — а вдруг не маразм? Вдруг ее именно это и спасло? Голова кругом идет. И, честно говоря, если бы моим родителям стало легче от того, что меня переименовали бы в Ромула, я была бы на все готова. Короче, послушайте Авив и Даниэлу, есть записи.
И я Тейлор клянусь, у наших девчонок, если не считать у некоторых отсутствие слуха, вообще не было недостатков. Хотя нет, один был: величие Тейлор они, как ни старались, осознать не могли. До сих пор не понимаю, каким образом на базе оказались одновременно всего две "свифти" - Прайс и я. Я надеялась успеть до дембеля привить и остальным любовь к прекрасному, но и тут азаты подгадили.
Музицировали, конечно, не все. Шахаф и Ноа, например, рисовали. Я любила им помогать, кстати, расписывать стены. Мы вообще любили наводить на базе уют, это ведь дом. И в своих комнатах, конечно. В нашей с Даниэлой комнате было ужасно уютно, только вот полки ломились от шмоток — вдруг придется торчать на базе месяц, а я без трусов? Про месяц я не шучу, нам за малейшую провинность впаивали 28 дней на базе. Сволочи, сами бы посидели тут месяц с крысами. Я, правда, 28 не получала ни разу, но пару раз меня наказывали одним лишним днем на базе. Например, за то, что я покрасила ногти не матовым лаком, это еще терпят, а лаком с блестками, что категорически запрещено. Тем самым я нанесла непоправимый ущерб государственной безопасности, укрепила ХАМАС, навлекла на Израиль самую страшную в истории страны войну и привела к гибели более тысячи человек за один день. Хотя постойте...
Так или иначе, наказания нам раздавали так же щедро, как конфеты палестинским детям после терактов. Как будто командиры нас терпеть не могли и только и думали, как бы нагадить. Пока не приехала Шир и у нас на базе не появилась почти настоящая мама. Правда, мама была старше некоторых из нас всего на пару месяцев, но дареным матерям... Ну вы поняли. А командиры выше Шир на базу заглядывали только для того, чтобы рассказать, какое мы никчемное говно.
Извините, опять съехала на нытье и забыла рассказать про еще одно мимими. За 100 дней до дембеля мы всем готовили в подарок альбомчик — с рисунками, открытками, стихами, пожеланиями и так далее. Ужасно обидно, что я свой так и не получила. Может, узнала бы о себе что-то новое.
"Смотри, как она безмятежна. Как будто не Газа рядом"
Про "безмятежна" девчонки написали на стене убежища. Правда, я не знаю, у кого язык может повернуться назвать эти условные четыре стены убежищем. Дверей нет, в крыше дырки. Но про безмятежность все верно. Мы вообще не боялись, дом же. А сказано красиво, правда? Мы иногда в свободное время бегали в бассейн в поселке. И девчонки однажды, вернувшись, рассказали, что им там навстречу шла какая-то женщина в очень красивом свободном платье и шарфике, подол платья и шарфик развевались на ветру, и все это выглядело так изящно, и сама дама казалась такой воздушной и безмятежной, как будто сошла с картины Моне или прогуливалась по Елисейским Полям, а не по кибуцной тропинке на границе.
Надпись и сейчас там. Я иногда представляю, как Карина, Лири, Ноа, Ори, Даниэла, Агам и Наама сидели, связанные, рядом с телами убитых девчонок, а перед ними на стене было про безмятежность.
С нами постоянно отрабатывали действия во время атаки. Как нам работать. Что делать, если происходит что-то подозрительное. Что передавать, если есть нападение. Мы отрабатывали действия на случай почти любого сценария. Но никто ни разу не сказал, что нам делать, если нападут на базу, на нас. Ну мы и не думали, что на нас могут напасть.
Первое время действительно было спокойно. Беспорядки у забора происходили раз в месяц, наверное. Мы знали всех фермеров, которые работали в нашем поле зрения. Мы уже изучили их привычки. Мы даже