— И что? Будете все время прятаться? — засмеялся граф. — И мне придется тайком носить вам еду. А если, не дай Бог, Ричард вздумает войти сюда, вы в сундук залезете?
Джованни посмотрелся в зеркало, не слишком ли он растрепанный, и, тяжко вздохнув, спустился вслед за де Бельваром во внутренний двор замка, приветствовать короля Ричарда.
Тот не замедлил явиться, верхом на великолепном коне, шикарно разодетый по последней моде, с белым — английским — крестом на груди. Спрыгнув на землю раньше, чем его конь успел остановиться, Ричард бросился обнимать де Бельвара.
— О, какая радость! Дорогой граф! Я и не надеялся получить здесь такое прекрасное общество!
Джованни имел возможность исподволь рассмотреть короля. Ричард показался ему ниже, чем издалека, во время коронации, и менее рыжим. Да, в отличие от ярко освещенного солнцем Вестминстерского собора, теперь в приглушенном свете угасающего провансальского дня король Англии определенно имел куда более приятный цвет волос.
Что ж, коли вы находите мое общество прекрасным, надеюсь, вам приглянется также и общество моих близких, — ответил граф.
При этих словах Ричард, словно прочитав прямо в душе де Бельвара то, что тот не произнес вслух, поглядел на Джованни.
— Жан Солерио да Милано, епископ Силфора, — представил его граф. — Мой советник.
Джованни поклонился. Ричард приподнял правую бровь, сделавшись при этом невероятно обаятельным.
— Большего удивления я, пожалуй, в жизни своей не испытывал. — произнес он. — Никогда бы не подумал, что в Силфоре может быть такой епископ. Да вообще, что где бы то ни было бывают такие епископы.
Король одарил Джованни своей самой обворожительной улыбкой.
— Прошу вас, — вмешался де Бо. — Вы, сир, верно утомились с дороги?
— Ничуть, — возразил Ричард, не сводя глаз с Джованни. — Одно из преимуществ путешествий по воде.
— О, тогда, может быть, изволите отобедать?
— Да, это в самый раз, умираю от голода, — воскликнул Ричард. Он, судя по всему, пребывал в превосходном расположении духа.
Виконт повел гостей в замок, но едва вступили в главную залу донжона, где должны были сесть за трапезу, Ричард вновь обернулся к Джованни:
— А Вы, дорогой сир епископ, насколько я помню, не присягали мне на верность.
— Вы хотели сказать: «не приносили мне клятву верности», — ответил вместо Джованни де Бельвар.
— О, милый граф, вы всегда на страже своих интересов, — добродушно засмеялся Ричард.
Следом за королем в залу вошли и сопровождавшие его приближенные. Де Бо приказал ставить столы. Ричарду предстояло выбрать, кому он окажет честь, усадив рядом с собою. Сначала он хотел распорядиться отнюдь не подобающим образом: по правую руку от себя король пригласил сесть Джованни.
— Иначе вы, милый граф, совершенно заслоните от меня мессира епископа, и мы не сможем разговаривать, — объяснил Ричард.
А по левую он собирался посадить некоего молодого человека приятной наружности — француза, судя по его красному кресту, — которого Ричард представил как Шарля де Ламэр. Однако король вовремя одумался и поместил своего француза не перед, а за хозяином дома. Виконт смертельно обиделся, что ему приходится делить трапезу неизвестно с кем. Ричард его обиды не заметил. Или сделал вид, будто не заметил.
Оруженосцы, которым предстояло прислуживать королю, преклонили колено перед высоким столом. Позвали воду. Капеллан виконта благословил трапезу.
— Отчего вы не пожелали прочесть молитву, дорогой сир епископ? — спросил Ричард у Джованни.
— После того, как силфорцы изгнали сира Жана, исполнение им духовных обязанностей можно считать приостановленным, — сказал де Бельвар.
— Изгнали? — заинтересовался Ричард, бросив на графа недовольный взгляд, долженствующий призвать его не вмешиваться, когда король обращается не к нему. — Значит, в Силфоре был бунт? Надеюсь, вы не пострадали?
— Нет, слава Богу, — спокойно ответил де Бельвар, совершенно игнорируя недовольство Ричарда.
Короля раздражало, что он до сих пор так и не услышал даже голоса Джованни, ему оставалось лишь одно средство заставить говорить своего скромного сотрапезника — задать такие вопросы, отвечать на которые графу Честерскому будет неприлично. Ричард принялся расспрашивать Джованни о его церковной карьере, о его образовании, интересах, выпытал его мнение относительно множества различных вещей от политики до подаваемого к столу вина. Джованни пришлось говорить, коли этого так настойчиво добивались, но ответы его были односложны и разговор не клеился. Джованни чувствовал себя неудобно из-за того, что король обращается исключительно к нему одному. Де Бельвар ревновал, виконт де Бо считал себя оскорбленным.