Это было домашнее задание от мага. Но я уже битый час кружил по двору с этим бутафорским оружием, и не мог понять, что от меня требуется. Дар не работал, как надо.
«Вся проблема в твоих мозгах!»
— Спика, ты чем занимаешься? — подошла и спросила Хильда.
Я показал ей новое оружие.
— Хм, занимательно, — она усмехнулась, — Мастер Скойл хитер на выдумки.
— Только я не понимаю, что от меня требуется?
— А что сказал мастер?
— Сказал, думай. Оно в земле было.
Хильда потерла подбородок. Судя по ее глазам, она не была довольна тем, что маг задает шарады вместо того, чтобы учить ее примала мастерству. Тут ее взгляд слегка прояснился…
— Помню, когда у меня были занятия с моим наставником, — сказала она, — То он сказал, что самый искусный и сложный удар — это всего лишь удар.
Я в этот момент ожидал услышать что-то более конкретное, и поэтому застонал от разочарования.
— Госпожа, почему все вокруг так любят говорить загадками?
— Потому что обучение возможно только тогда, когда ученик сам преодолевает преграды, — назидательным тоном сказала она, а потом поморщилась, — Но все это хрень нулячья! У нас нет времени на твои размышления.
Она подошла и взяла копье в руки:
— Смысл той фразы был в том… — она задумчиво покрутила оружие, — Какая хорошая работа. Я даже догадываюсь, кто сделал.
— Так в чем смысл? — напомнил я.
— Глину откуда взяли для него?
Я пожал плечами.
— Из карьера, я так думаю.
— Первушья твоя башка! Думает он. Из земли глина!
— Ну, из земли…
— А форму кто ему придал?
Посмотрев на копье, я, кажется, начал догадываться. Форму копья ему придали руки мастера.
— Ага, вижу, догадываешься, — сказала, улыбаясь, Хильда, — Значит, мой примал — не тупой валенок.
— Так мои проблемы с этой игрушкой только в том, что я ее не считаю копьем? Не придал форму в голове?
Волчица кивнула и вернула мне копье.
— И чем это мне поможет? Если я внушу себе, что какой-нибудь меч — это копье, владеть-то мечом я все равно не сумею.
Хильда вздохнула.
— Но сила-то вырастет?
Я снова пристально посмотрел на оружие. А ведь и правда, когда дар «приходит», я реально сильнее и ловчее. Вот только у меня всегда были проблемы с самовнушением, и тут я даже не представлял, как с этим бороться.
— Уже вечер, и сегодня намечается празднество, помнишь? — сказала Хильда, — Устрица принесет тебе парадную одежду… И не задерживай мою первушку, тебе ясно?
Я кивнул, поджав губы. Неужели я заметил в глазах Волчицы искорки ревности?
— Значит так, Спика. Там будут все главы кланов. Обычно им глубоко по нулю на такие праздники. О чем это говорит?
— Что они тут из-за меня, — ответил я, — Ждут моего проступка.
— Верно. Ты в первую очередь первушник, и только потом примал. Ясно?
— Да.
— Главы кланов — пятые когти, как и Хакон. Меня поражает, что он терпит твои выходки, но вот другие… Вот, например, Рауд. Знаешь его?
— Да. Это глава Воющей Глотки. Так Фолки сказал.
— Верно. Этот павлин кичится своей чистой родословной. Никаких ярмарочных жен, никаких залетевших первушек, — Хильда усмехнулась, — Никто не верит этому бреду, но только высокомерия у него не убавляется.
Я понял, к чем она все это говорила. Нужно знать этикет, с которым у меня были явные проблемы.
— А я могу не идти туда? — спросил я, — Я бы потренировался тут.
Волчица рванулась ко мне, наметив один удар кулаком, другой… Почуяв оба заранее, я проскользил два шага назад, изгибаясь телом, и добавил:
— …госпожа.
— Так-то лучше. Нет, не можешь.
Я вздохнул. Так я и думал.
— Это у тебя дар проявился сейчас? — удивленно спросила Хильда.
— Да, — кивнул я, — Когда я забываю, что копье глиняное…
— Хорошо. Эти чертовы шакалы только и ждут твоего проступка, Спика. К пятому когтю не обращаешься, пока он не скажет «отвечай», тебе ясно?
— Да.
— Смотришь на него только тогда, когда пятый коготь с тобой говорит! Тебе ясно?
— Да.
— Ко всем обращаешься «господин», никаких «мастер зверь».
— Понял.
— Ну, вроде все.
— А с шестыми когтями как надо?
Хильда поморщилась:
— Альфа никогда не посещает такие мелкие приемы, тем более, у него сейчас в гостях посольство Пятнистых Рысей. Не думай об этом.
— Как жаль, что так мало времени, — Устрица соскользнула с лежака и быстро накинула платье, — Хозяйка опять будет недовольна, она в последнее время слишком строгая.
Ткань скользнула вниз, скрыв от меня изгибы, светлеющие в мраке комнаты. Белобрысая всхлипнула, по девичьей щеке скользнула слеза, и я, сев на кровати, коснулся ее руки. Не сказать, чтобы я испытывал какие-то особые чувства к первушке, но интимная близость все равно накладывала отпечаток на отношения. И я чувствовал желание защитить…