– А… Госпожа-режиссёр? – в слегка покрасневших глазах девушки читался букет эмоций: разочарование, грусть, отчаяние и непонимание.
– Мэри, я… – я уже хотела было ей сказать, что я просто пришла поддержать всех перед вторым действием, не смотря на свой внешний вид, как меня опередила Аттараци.
– Мы считаем, что было бы задорого, если бы Амиллия вышла вместе со второй группой, что бы поучаствовать в постановке. – она уверено шагнула вперёд и улыбнулась мне и Мэри. – Думаю, если вы будете танцевать бок о бок, это будет интересно, не так ли? В конце концов, это последний выход на сцену нашего режиссёра… – Аттараци вызывающе взглянула на меня, намекая, что это мой последний раз.
Но для меня это уже не было обидно. Наоборот, я поняла, что она права – я всё равно остаюсь тут, не смотря ни на что. И пусть моя роль в дальнейшем будет другой, я всё равно могу продолжать смотреть на этих прекрасных артистов… таких, как Мэриан Баттерфляй.
С этой мыслью я уверенно шагнула на сцену, вместе с остальной второй группой. Заиграла быстрая музыка, свет ослепил глаза, заставляя тебя полагаться лишь на память. Понёсся танец!
Сейчас я, будучи членом второй группы должна была исполнить «белое па-де-де», как мы его обозначили. В этой части сияние наших белых пачек должно было заворожить зрителя, заставляя его почувствовать себя частью нашего лебединого клина. Кружась в незатейливых рисунках, мы постепенно завершали свою комбинацию. По очереди вставая в горделивую позу с высоко поднятой вверх ногой, мы покидали сцену. На этом заканчивалось восхваление новой счастливой и свободной жизни белых лебедей. Сейчас на сцену выйдут «спорящие» лебеди – серые, чёрные и белые, которые, резко изменяя направление танца, будут мешать стройный и даже грубоватый марш с лёгкими, игривыми перебежками на полупальцах, дабы выразить разные эмоции разных лебедей. А затем, выходя из двух стройных трио, на сцену вновь выходят вторая группа и четвёртая. По очереди выходя в пышные, роскошные комбинации, мы разбегаемся в разные концы сцены. В это время серые и чёрные лебеди «превращаются» в белых, а затем, кружась вместе с белыми, начинают нестись по сцене вместе.
Именно это знаменует единство и дружбу белых лебедей. Всех белых лебедей!
В конце, выстраиваясь в строчку, под торжественную музыку, мы поднимаем руки, в ожидании аплодисментов… Но их нет. Тишина стоит в зале. Я, подняв руки вместе с остальными, встревожено всматриваюсь в зал, стараясь понять, что происходит, как люди взрываются аплодисментами! Зрители начинают вставать с мест и свистеть! Хлопки и вскрики синхронизируются, и скоро весь зал начинает скандировать: «Бра-во! Бра-во!». Немного растерянные артисты, как и я, уже хотело было опускают руки, но, гордо стоящая с поднятыми руками и яркой улыбкой раскрасневшаяся Мэри говорит нам всем своим видом: «Стойте». И мы стоим, пока к нам выходят остальные артисты…
Кажется, я заметила в зале нашего «режиссёра», который вместе с остальными зрителями счастливо аплодировал стоя. Мне даже показалось, что рядом с ним разместились и певцы, и даже костюмеры нашего театра!
Яркий свет и шум меня оглушают. Я не в силах поверить в своё счастье и успех! Я не могу поверить и то, что это возможно! Как же я счастлива! Мэри, спасибо тебе за смелость!
– Посвящается Мэриан Д’Андре.
Конец