— Пора возвращаться, а то нас искать начнут, — старалась его вразумить, со смехом уворачиваясь. Замерев, он сощурился, но согласился с аргументом и начал одеваться. Быстро натянув платье и туфли, я терпеливо ожидала его у входа. Нега удовлетворения быстро переросла в негу сонную. Почему-то резко захотелось спать — глаза буквально слипались.
Гор понял моё состояние. Я просто задремала у стены, а проснулась, когда меня подхватили на руки. Ойкнув, схватилась за его шею.
— Спи, пушинка. Не переживай, донесу в целости и сохранности, — успокоил он, запечатлев поцелуй в мою макушку. Я решила воспользоваться его советом и почти мгновенно уснула.
Следующее утро было хмурым как по погоде, так и по общему настроению. Только мы с Гором казались противоестественно счастливыми. Остальные отчего-то погрузились в свои мрачные думы.
Даже завтрак прошёл молча.
— Как думаешь, селяне придут за мной? — спросила я, когда с завтраком было покончено.
— Придут, значит, умрут, — спокойно ответил он, чуть сжав мою руку, которую до этого поглаживал.
— Не думаю, что они явятся. Амулеты ведь они так и не получили, — покачала головой ведьма.
— А другой поблизости нет? — опасливо уточнила я.
— Нет, — Мила на секунду задумалась. — Ближайшая колдунья за городом Чаку, но это почти неделя галопом.
Её слова немного меня успокоили, и я благодарно Кивнула.
— А у тебя с собой есть ещё Амулеты? — вопросительно взглянул на неё Медведь.
— Конечно, — кивнула она, вернув ему озадаченный взгляд. — А зачем тебе? Если плохо себя чувствуешь, то второй амулет не поможет. Они друг друга не усиливают, а только мешают.
Я удивлённо перевела взгляд с Гора на Медведя. Сегодня он выглядел лучше, чем вчера. Зачем ему потребовалось ещё амулеты?
— Они не для меня, — покачал головой парень. — Они для моей семьи. Они идут с нами. — Медведь вопросительно посмотрел на Горрора, и тот кивнул.
— Пойдёшь один? — спросил он.
— Да, свою женщину ты вряд ли оставишь сейчас одну, а если пойдём все вместе, то вызовем слишком много внимания.
— Учти, вам нужно успеть до восхода луны, поэтому будь осторожен и поторопись.
Медведь встал и не задерживаясь направился к выходу.
Стоило двери за ним закрыться, как старушка спросила:
— Подумал ли ты на счёт меня?
Гор долго на неё смотрел, заставляя ведьму сжаться под неодобрительным взглядом.
— Почему ты вообще решила идти с нами?
— Видишь ли, — она замялась. — Меня мало что здесь держит. Дочь взрослая, но ко мне она редко заходит. У неё своя семья. Да и не до меня ей. Моя работа здесь совсем не в почёте, денег за неё почти не платят. Я, честно говоря, не помню, когда последний раз ела что-то, кроме сухих корок и того, что можно раздобыть в лесу.
Она тоскливо посмотрела на тарелки, оставленные после завтрака. У меня сердце сжалось от жалости к этой пожилой женщине. Теперь задумался и Гор. Посмотрев пару минут на колдунью, он перевёл взгляд на меня. Состроив просительную мордочку, я сжала его руку.
Вздохнув, он кивнул.
— Ладно уж, хорошо.
Вскрикнув от счастья, я обняла его за талию, крепко прижимаясь. Почему-то я была уверена, что ведьма нам нужна. Просто необходима.
Если Гор и удивился моей радости, то вида не подал, лишь сильнее меня обнял.
Медведь с семьёй вернулся, когда все уже прилично нервничали. Его мать — пожилая женщина с добрыми серыми глазами, седыми волосами и морщинистой кожей, удивлённо замерла на входе в хижину, заметив нас, сидящих на настиле.
— Здравствуйте, — прошептала она, вцепившись в подол своего платья костлявыми пальцами.
Гор встал первым и, выдёргивая меня из удивлённой задумчивости, произнёс:
— Здравствуйте. — За ним тут же подскочила и я. Ведьма не встала, а лишь кивнула головой. Она вообще последнее время была сама не своя.
— Мам, ты чего замерла? — послышался удивлённый, но очень мягкий голос парня. Мне даже захотелось выйти и посмотреть, точно ли это он. Однако Медведь меня опередил и, подвинув женщину, вошёл сам. Это действительно был он, но очень умиротворённый. Как будто раньше его что-то мучило. А теперь все стало хорошо. На руках у него сидел мальчик. Он был удивительно худ даже для маленького ребёнка. Его тоненькие ручки и ножки бессильно свисали.