— Слава богу, — с облегчением выдохнула я, чем снова вызвала смех. — Здесь слишком помпезно и неуютно. Мне кажется, даже наш домик на острове был комфортнее, — ёжилась я от приятных мурашек, которые расползались по моему телу, когда Гор нежно потягивал мочку моего уха губами.
— Если хочешь, я могу перенести его сюда. Немного его обустроим, добавим мебели, достроим несколько комнат — и можно будет жить, — заглянув в его глаза, я пыталась понять, шутит ли он или говорит серьёзно, но, так и не решив, спросила:
— Ты серьёзно?
— Конечно, — чуть помедлив, ответил он, как будто не веря, что у меня могли возникнуть сомнения.
— Я-я… Спасибо, но, думаю, я созрела посмотреть на твой дом… — лепетала я, пытаясь удержать в груди эмоции, переполнявшие меня в этот момент. Оказалась, его желание сделать моё пребывание комфортным значило для меня так много, что хотелось обнять весь мир.
— Моя сладкая малышка…Ты совсем расклеилась, — Гор нежно поцеловал слёзы, которые покатились по моим щекам.
— Да нет… Просто всё так хорошо, так сказочно. Как будто не со мной, — всхлипнула я.
Гор отвлёк меня лучшим из способов: наклонился и поцеловал. Сначала этот поцелуй был нежным. Его губы едва-едва скользили по моим, заставляя слепо тянуться за ним, но с каждой минутой его губы становились напористее, сводя с ума и вырывая сладкие всхлипы. Я уже плохо помнила, как мои руки оказались под его рубашкой, а его — под юбками моего платья.
Я разочарованно захныкала, когда он неожиданно прервал поцелуй, отстраняясь:
— Ты проголодалась, — пробормотал он, дыша, как будто пробежал до соседней страны.
— Думаю, смогу потерпеть ещё немного, — ответила я и вновь потянулась к его губам. Однако, тряхнув головой, Горрор шагнул назад. В этот момент в дверь постучали. Через мгновение к нам въехала тележка с едой.
— Ужин для вас, — пробасил мужчина, вкатывая тележку. — Куда могу поставить?
— Оставьте здесь. Дальше мы сами. — Слуга поклонился и вышел. А я всё также стояла, как громом поражённая. Меня душили боль и обида. Неужели он не хочет? Но ведь тогда на источниках всё было так прекрасно, что же случилось?
— Прежде чем в твоей прекрасной головке сложатся ужасные мысли о том, почему мы прервались, позволь кое-что тебе рассказать о моём мире, — начал Гор, подхватывая меня на руки и усаживая в кресло около невысокого столика. — В нашем мире, в большинстве своём, существует четыре обряда связывания мужчины и женщины. Авандвар — этот отряд в основном используется для политических браков и ничем не обязывает супругов, разве что запрещает предательства.
— Раркатл — обряд, который используется сейчас чаще всего. Он связывает супругов и, в случае необходимости, даёт возможность разойтись. Обряд возможен, только если между двумя есть чувства. Он увидит ложь и, если один из партнёров лжёт — ничего не свяжется. Есть ещё обряд Мадвар, для него ничего не требуется. Он, скорее, для простых смертных. Когда двое сообщают миру, что хотят быть вместе. Последний, самый древний — Салифт. С древнего языка это слово переводится как «одна душа». Этот обряд связывает не имена, а души. Говорят, после смерти души остаются вместе, переходя в следующее рождение и даже смерть не способна разлучить супругов. Такой брак нельзя расторгнуть: он благословляется богами. Но и заключить его непросто. Между двумя должны быть очень глубокие чувства, а до ритуала связывания запрещена телесная связь. Первый телесный контакт должен произойти в магической купели, в храме. Такой обряд отменит любой брак, который мог быть у тебя до меня, — поставив последнюю тарелку на стол, Гор сел рядом со мной на полу и уткнулся в мои колени.
— Видит бог, меня убивает мысль, что ты можешь принадлежать кому-то кроме меня. И нет ничего такого, на что я бы не пошёл, чтобы ты была моей — и точка. Наверное, это низко, но даже если бы я узнал, что там тебя ждёт мужчина, которого ты любишь, я не уверен, что смог бы отпустить тебя. — Запустив руку в его волосы, я неспешно гладила их, слушая исповедь. На душе становилось тепло. Не знаю откуда, но я точно знала, что в той, другой жизни, у меня не было другого. Он готов был связать нас неразрывными узами. Меня, у которой нет рода, которая толком-то ничего о себе не знает, и себя… с его высоким положением в этом обществе. Значит, действительно любит. Значит, всё не так, как я успела подумать. Боль легко покинула моё сердце.