Все как один смотрели на ведьму, а она испуганно глазела на нас.
— Мил, это же так опасно… Давай договоримся, чтобы хоть кто-то из мужчин отправился с тобой. Я очень боюсь, — всхлипнула я, сжимая её руку. — А вдруг они как-то обойдут эту клятву?
В ответ старушка сжала мою ладонь.
— Мьери, я не знаю, как тебе объяснить, но когда наши взгляды встретились, я что-то почувствовала. Как будто я нужна ей, а она — мне. Понимаешь? — и без того испещрённое морщинами лицо Милы постарело намного сильнее от эмоций, что заставили её сморщиться. Глаза наполнились слезами.
— Знаешь, после того как произошло то, о чём я тебе рассказала, я уже давно не чувствовала ничего правильного в своей жизни. Просто доживала то, что осталось этому телу, ненавидя себя. Но сейчас… сейчас я впервые что-то почувствовала... — она всхлипнула, и слёзы сильнее полились из выцветших глаз. Не выдержав, я повернулась к ней и что есть силы прижала к себе. Когда она немного успокоилась, то продолжила: — Даже когда Горрор согласился меня взять с вами, я не испытывала такого… такого ощущения…как будто для меня ещё не всё потеряно, как будто ещё можно что-то исправить, как будто для меня ещё есть шанс.
Теперь мы обе заливались слезами. Сердце билось в моей груди, как сумасшедшее.
Выплакавшись, я обернулась к Гору. Мужчины, включая моего возлюбленного, смотрели на нас с недоумением.
— Думаю, пришло время немного рассказать о том, что произошло, — отстранившись от меня и утерев слезы, она тяжело вздохнула и кивнула.
Это рассказ был длиннее, чем тот, что Мила поведала нам с Колдией. Она описывала жизнь наивной девушки, которой не везло в любви, да и в жизни в целом. Девушка эта доверилась обещанному чуду и понесла жестокое наказание.
В конце я снова рыдала, а Гор, пересадив меня себе на колени, заботливо укачивал и успокаивал меня, шепча на ушко разные нежности.
Когда рассказ закончился, и Мила печально повесила голову, казалось, всё изменили к ней отношение. Даже Вельмар, носящий подчёркнутое пренебрежение ко всем вокруг, как-то по-дружески сжал её плечо. Мы не успели толком обсудить услышанное, как в дверь снова постучали, оповещая о том, что процессия вернулась за ответом.
— Вы приняли решение? — нахмурился Реван, когда все заняли свои места. Гор держал паузу, как будто ещё ничего не решил для себя. Прижатая к его груди, я молилась, чтобы он не ошибся с выбором. Посмотрев на Мари и Ревана, я поняла, что они ждут решения Гора с не меньшим трепетом. Видимо, от этого действительно зависело что-то очень и очень важное.
— Я отпущу с вами свою подопечную, чтобы вы отдали ей огонь. Но только при одном условии: вы поклянетесь на сердце Великой проматери, что никакого вреда ни словом, ни делом не нанесёте. Вы поклянётесь и в том, что вернёте её назад, как только передадите огонь. Она должна в целости и сохранности вернуться с огнём в мои руки.
— Я готов дать такую клятву, — не задумываясь ни на секунду, ответил Реван. Казалось, удивление, повисшее в воздухе, можно было пощупать руками.
— Что ж, тогда не будем затягивать. Надеюсь, император проводит нас к сердцу, чтобы мы как можно скорее урегулировали этот вопрос, после секундной заминки произнёс Горрор.
Император же нахмурился. Похоже, такого никто не ожидал. Да и быть провожатым ему не слишком-то нравилось. Однако его беспокоило что-то другое. Он кивнул и направился к выходу, а за ним потянулись и мы.
Место, где хранилось сердце, оказалось очень любопытным. Вельмар и Рувен с интересом оглядывались. Один только Гор шёл с абсолютным равнодушием, лишь иногда поглядывая на охрану императора, что бок о бок шли с воинами, сопровождавшими нас.
Чем дальше мы заходили, тем холоднее мне становилось. Воздух был каким-то сырым. Совсем пропали окна, по спине побежали мурашки, нагоняя иррациональный страх. Казалось, даже стены начали сужаться. Гор только сильнее сжал мою ладонь, а я подняла на него глаза, пытаясь высказать взглядом всё то, что боялась сказать вслух. Не останавливаясь, он снял камзол и накинул на мои плечи. Его запах окружил меня, успокаивая. Так, крепко обнявшись, мы продолжали идти дальше.
Дорога всё длилась и длилась. Постепенно богатые украшения сменились простой кирпичной кладкой без каких-либо изысков. А мы всё шли и шли, пока не упёрлись в тупик. Охрана расступилась. Вперед вышел император и, приложив ладони к стене, что-то прошептал. Стена засияла, заставив меня ахнуть и теснее прижаться к Гору. И тут кирпич будто бы растворился, обнажая железную дверь. Император вновь приложил руку. Круг, что был над дверью, начал наполнятся золотым светом. Когда до конца оставалось совсем чуть-чуть, золотой свет замер и никак не желал дойти до конца. Чуть отклонившись от Гора, я заметила, что император напряжен: на висках выступил пот. Он настолько сильно прижимал руку к двери, что костяшки пальцев побелели. Оглядевшись, я поняла, что все вокруг застыли в напряженном ожидании. Реван, прищурившись, чему-то ухмылялся; Мари была явно удивлена, как и Вельмар с Рувеном. Охрана же мудро предпочла не замечать происходящего.