Мужчину внутренне тянуло на юг, но он до дрожи боялся ошибиться, ведь это могло стоить ей жизни.
Повисев ещё немного в воздухе, они всё же решили двинуться в этом направлении.
Глава 17
Из забытья меня медленно и неотвратимо выталкивала какофония разных голосов. Кто-то плакал, кто-то кричал, раздавались звуки ударов и грубых голосов.
Застонав от боли в голове, я осторожно открыла глаза. Зрение расплывалось разноцветными пятнами. Через несколько минут пятна стали складываться в перепуганные женские лица. Охнув, я резко подтянула сопротивляющееся тело, стараясь прикрыться коленями, когда в мою сторону начала падать девушка, которую толкнули в открытую дверь решётки. Во всё ещё открытую дверь кинулись было несколько пленниц, но мужчины в чёрных хламидах грубо затолкали их обратно. Клетка снова заполнилась звуками ударов и криками. Затем дверь с хлопком закрылась. Тюремщики ушли.
В ужасе от происходящего я пыталась вспомнить, как здесь оказалась. Голову прострелило болью, и воспоминания неохотно стали выползать на поверхность. Вот в покои заходит мать Гора, что-то говорит о том, что наше знакомство прошло не слишком хорошо, что хотела бы это исправить. Она шагает ко мне, протягивает руку, и, когда я вкладываю в неё свою ладонь, улыбка герцогини становится злой. Я слишком поздно понимаю, что это ловушка. А дальше — резкая боль и темнота.
Меня потряхивало от страха, когда я всё же решилась обратиться к девушке, что сидела рядом и молчаливо глотала слезы.
— Зачем мы здесь? — шёпотом спросила я, стараясь не привлекать внимания.
Она нехотя повернула голову, безразлично окинув меня взглядом.
— Новенькая? — спросила она тоже шёпотом.
— Да, — призналась я.
— Добро пожаловать в конец твоей жизни.
Я вздрогнула от того, как безлико звучал её голос.
— Что… что здесь происходит? — впадая в истерику, чуть громче спросила я.
—Не кричи, — шикнула она. — Тебе не захочется привлекать внимание здешней охраны.
Вздохнув поглубже, я кивнула.
— Здесь готовят самых покорных рабынь. Мы проходим через три ступени. Каждая — длиною в день. После третьей из тебя выжгут всю твою суть, оставив только бессловесное тело. У каждого дня есть своя метка, — она чуть опустила вырез своего потрёпанного платья и указала на черный знак. — Знак первого дня. Тогда же тебя лишат эмоций, ты просто перестанешь чувствовать. Слезы будут литься, но ты не ощутишь горя. Второй день — воля. Он отмечен синим знаком, — девушка кивнула на несколько пленниц, на чьей шее виднелся синий знак. Они сидели, привалившись к стене безвольными куклами, в открытых глазах не было ни слез, ни эмоций. Они, казалось, даже не моргали.
— В последний день вытравят всё остальное. Больше не останется ничего…Ты будешь делать всё, что скажет твой господин. Их знак — красный…
Оглядевшись, я увидела девушек с красной полосой на лбу. На пленницах были странные бордовые одежды: они больше обнажали, чем скрывали.
— Если тебе сильно повезёт, то тебя отдадут в какой-нибудь бордель. А если нет — демонам. Эти… которые в чёрном, поклоняются какому-то первородному демону…Его сила как-то замешана на…на близости… Говорят, аппетиты у него большие.
Я прикусила зубами ладонь, чтобы не закричать.
«Этого просто не может быть, просто не может… Это не со мной, не со мной», — твердила я себе мысленно.
— Меня спасут. Найдут и обязательно спасут.
Я, наверное, совсем не заметила, что сказала это вслух, потому что девушка вдруг зло скривилась.
— Вон та, — она слегка махнула рукой в сторону девушки с красным знаком на лице, — когда была ещё в себе, говорила, что баронесса. Кричала, что её найдут, и они пожалеют. Как видишь, она всё ещё здесь…
Мне нечего было ответить своей собеседнице. После этих слов и моя собственная вера пошатнулась.
В тихом безмолвии, когда каждый думал о своём, мы просидели недолго. Сначала послышались разговоры, а затем около дверей появились всё те же люди в чёрном. Только теперь их лица скрывались за чёрными масками. Девушка, что рассказывала мне об этом месте, тонко заскулила и как-то сжалась.