Рыв подхватил уже основательно смердящий труп немого и бросил его вправо, а затем еще и все имеющиеся в наличие у нас куски мяса, но их уже - влево.
Пауки надо сказать на это зареагировали. Я понял, что Икрых пытается расчистить дорогу вперед. Часть пауков кинется или вправо или влево. Пока они будут заняты, то может быть нам и удастся прорваться домой.
Дальше была бойня. Мы махали дубинами и вопили. В те давние времена любой мат заменял вопль "хренак". Надо сказать, что это сохранилось и поныне. Не так уж и далече ушли мы от варваров.
Приходилось смотреть вверх и бить их на подлете. Я говорю про пауков. Они к нам как бы подлетали. Бумс и нету паучка. Или хоть уж сильно покалечен. Я грохнул штук пятнадцать. Дальше просто устал махать дубиной. Она основательно тяжелая.
И здесь мы прорвались. Пауков больше не было.
- Тыль! - мявнул Икрых.
Это значило, что нам надо бежать.
Но Икрых бежать не мог. Бросить его я тоже не мог. Рыв как оказалось тоже не мог бросить этого обаятельного волосатого варвара. Мы подхватили его с двух сторон, а вот Миур поднял дубину Икрыха, а также мою. К сожалению, дубину Рыва пришлось бросить. Миур ее утащить просто не мог. Слишком тяжело было бы.
Мы бежали, или скорее ковыляли. Это было долго-долго. Может минут двадцать. А потом Икрых потерял сознание. Я знал, что Икрыху не выжить, но все равно его не мог бросить.
До знакомых мне мест оставалось идти еще чуть больше часа. Мы дошли за три. Икрых так и не пришел в сознание. Добычи нет, Икрых ранен, немой мертв. Хорошо сходили на охоту, ничего не скажешь.
Татьяна, когда меня увидала, то бросилась на шею. Тут же ее примеру последовали детишки. Удивительно, но я не испытывал никакой душевной привязанности к детям Татьяны. Да, когда болели, было жалко, мог чуток поиграть, занять, защитил бы, если бы смог, но вот любви или хотя бы умиления не было. Все дети сливались у меня в восприятии в одного ребенка, скорее похожего на обезьянку, чем на человека. Да и дети были не особо активные. Особо любознательные долго здесь не выживали.
Бе - это коза - противно забекала. И эта тоже рада меня видеть, а вот ее козел - нет.
Грей - девица Икрыха - разом побледнела, посинела и заголосила. Здесь стало понятно, что она его любит. Да, я бы хотел, чтобы вот так ко мне относились.
Икрых на ее крик открыл глаза и сказал что-то. Она мгновенно заткнулась и с надеждой стала смотреть на меня. Я-то что могу? Но мы с Рывом затащили Икрыха в пещеру, уложили поудобнее, а затем я послал Грей за водой. Она и дети притащили довольно много раковин с водой. Там, конечно, воды по чуть-чуть, но все же не надо Икрыха нести к ручью. Я попытался промыть рану, но Грей это сделала лучше меня. Потом мы приложили туда листьев, которые принесла женщина Миура.
Икрых лежал, Грей улеглась рядом и пыталась его согреть. У него началась лихорадка. Чем еще ему помочь, я не знал.
Я свалился на подстилку и заснул.
- Сьша! - тихо-тихо прозвучало за моей спиной. Это как раз лунной ночью я вышел, уселся и стал совершать привычные дела. Как-то дела совершились мгновенно, а до этого были некоторые проблемы. У меня всегда такие проблемы, как поем сырого мяса. Это Грей звала.
- Чего? - я был довольно груб.
- Икрых син моу гын, - поведала мне Грей. Я примерно понял, что Икрых сказал, что я должен ему помочь.
- Эк ко? - это я так переспросил "что?".
- Тюл найм, - Грей вдруг прижалась ко мне, крепко обхватив шею, а затем привстала на носочки и поцеловала в губы.
- ЭЭээ, - я слегка обалдел. Как-то не понял к чему бы это.
Затем Грей ткнула в меня пальцем и показала на свой зад. Научилась у Икрыха.
Я хотел было вернуться в пещеру за дубиной и веником, но оказалось, что Грей все притащила с собой. И я пошел за ней. Если это может помочь Икрыху, то я пойду. Я так понял, что моя задача куда-то сопроводить Грей, а потом довести ее назад.
Мы шли минут двадцать. Я постоянно всего боялся. Как-то ночной лес вызывал нехорошие мысли. Пауки везде мерещились.
Через двадцать минут Грей остановилась у трех больших старых деревьев. Я глянул. А ведь точно, я здесь очутился. Значит, это не совпадение. Что-то тут есть. Я ждал. Грей взяла Икрыхову дубину, с которой я шел, и стала стучать ею по одну из деревьев. Стучала вот так. Ту-тук-тук. Ту-тук-тук. Настучав достаточно много, да так, что на нас посыпалось достаточно много листьев, чтобы почувствовать осенний листопад, Грей затихла.
Я стал прислушиваться, по-идиотски ожидая ответа изнутри дерева. Типа оно тоже там "тук-тук" издаст. Но все было тихо. А Грей как завопит на ноте плакальщиц "Икрых, Икрых, Икрых. Тым тук тым тук".
Что такое "тым тук" было неясно, но звучало очень жалостливо. Всю процедуру Грей проделала три раза, а затем мы двинулись с обратный путь.
Вернувшись близко к рассвету, я получил от Татьяны злобное шипение и радостный взгляд Икрыха. Он пришел в себя и выглядел весьма неплохо. Я поверил в колдовство. Он же умирал.
А утром я нашел "это". Это оказалось маленькой зеленой бумажкой с непонятными надписями, как арабская вязь. Это нашлось случайно в траве. Я бы и не заметил, но запнулся о корягу, чуть не упал, вот и попалась она на глаза.
Я рассматривал ее, рассматривал и начал верить в светлое будущее и во всемирный мировой заговор.
- Тлюх? - послышалось за спиной.
Это выполз довольный жизнью Икрых.
"Тлюх" - это типа местного "чего там?".
- Клым, - это уже ответил я, и значит "ничего".
- Рбет, - повелительно гаркнул Икрых и вернулся в пещеру.
Рбет - это то, что мы будем сегодня питаться черепаховыми яйцами и корешками. Кстати, корешки тут некоторые весьма и весьма - мечта наркомана. А еще козье молоко. К нему уже все привыкли. Икрых намекает об увеличении поголовья. Татьяна мнит себя главной козопаской. Лишь козел ко мне относится более, чем плохо. Видать еще помнит мою зверскую охоту.
Я спрятал листочек в изголовье нашего с Татьяной ложа, а через пару часов не нашел листок. Кто-то его забрал. Моя уверенность во всемирном заговоре против меня крепла.
А ночью я не мог уснуть, я думал, что делать. Делать надо было что-то другое. Здесь есть контакт с цивилизацией. И главное что, так это дерево. Оно как-то играло роль в моем появлении, в излечении Икрыха, и соответственно появлении бумажки. Я так и эдак обкатывал в мозгу события последних дней, но внятного ответа на все происходящее у меня не было. Самым вероятным кандидатом на роль мирового заговорщика был Икрых. Как ни крути именно он. Надо за ним следить.
И я стал его тенью. Но следующие три дня ничего не происходило. Было тихо. Мы ели яйца, черепах, корешки и думали об охоте. Но как-то не хотелось столь масштабно охотиться, видимо, еще недостаточно оголодали.
Под видом уборки я обыскал пещеру. Ничего. Пусто в отношении предметов меня интересующих. Действительно пусто. Надо бы обыскать Икрыха, но он неправильно поймет. Да и где искать? В кроссовках только что. Мы ж тут ходим, едва прикрыв свое достоинство. Самая крутая шкура у меня. Но это нечто воображаемо орковское. А вот остальные в ужасных шкурках, завязанных узлом.
Как мне показали, то шкурки надо добывать в определенный сезон у речных зверьков. Но сейчас еще не сезон. Но мне пока и не надо. На мой наряд никто не покушался, а кроссовки достались Икрыху. Пятки мои огрубели настолько, что педикюрша бы обрыдалась. Да и ногти в непередаваемом состоянии. Бритвы не имею, ножниц тоже. Нормального колюще-режущего инструмента тоже.
Под голову у нас накидано сухой травы, да прикрыто вонючей шкуркой этого похожего на выдру зверя. Шкурка приличная по размерам, зверек видать с веками измельчал.
Вот так и живем. Прятать тут можно только на деревьях, в траве или в лесу. Лес не обыщешь, траву и деревья тоже. Пещеру я тщательно осмотрел. Что это за бумажка с непонятным языком. Почему она зеленая была. И как Икрых так быстро выздоровел. Причем никто не проявляет к этому повышенного интереса. Мы живем себе, как и жили месяц до этого. Только вот немого не хватает, но Грей заменяет своей суетливостью трех немых.