Они насторожились, напряглись и перестали мирно пастись. Среди коз прошел неслышимый мне сигнал на отступление. Я решил, что не дам им бежать, как Наполеону под Москвой. Я нападу и запоймаю себе маленькую козочку. Резко поднявшись во весь рост, я кинулся к козам. Они в рассыпную, я бросил сеть, но не добросил.
Но я не собирался оставлять свою козу. Я знал, что так хочу молока, что и голыми руками поймаю это рогатое чудовище. Здесь меня подвело незнание биологии. Я выбрал самую рогатую козу, а надо было как-то на вымя смотреть. Но здесь моя ошибка простительна. Они все - доисторические козы и козлы тоже - очень волосатые.
Я кинулся и кинулся плашмя. Мне удалось свалить это рогатое чудовище. Как оно заверещало. Так на него до этого еще не нападали. Я старался придавить ее к земле, а потом понял, что покалечу. Больная коза долго не проживет, а еще одну ловить не хотелось.
Я уже, как в то мультфильме, размечтался о том, что стану царем, как обнаружилось, что это не коза, а козел.
Когда я все-таки дождался помощи от группы товарищей, то мохнатое чудовище уже как-то оклемалось и старалось замотать (именно замотать) меня головой со своими рогами. Я уворачивал лицо, как мог. Но и давил своим телом. А оно старалось подняться.
На мои вопли подоспели Икрых и остальные. Со знанием дела, они похватали торчащие из-под меня ноги животного. Татьяна попыталась камнем размозжить ему голову. Но попала по моей. Это я так подставился, не желая лишиться добытой козы. Когда я поднялся, то ребята уже перевернули это чудовище на спину. Тогда и стало понятно, что это не коза.
Вот тогда я сел на камень и заплакал. Я его так добывал, а теперь нафига он мне? Знаками мне удалось объяснить, что я хотел ее, а не его. Здесь уже заржал Икрых. Рыв так и не уразумел, а Татьяна обиделась.
На вопли несчастного козла из соседних зарослей выглядывали его козы. Я решился, что не сдамся. Надо как-то добыть козу. Тогда на глазах ошеломленных коз была сооружена жуткая ловушка. Под моим предводительством, Икрых в этот раз позволил, козла привязали под деревом, пожертвовав кусок лианы с сети. А перед козлом разложили сеть и сделали так, что стоило нам потянуть из кустов, то подошедшее близко к козлу животное, оказывалось пойманным, как рыбка.
Следующие сутки мы провели, как идиоты, сидя в кустах. Сидели до умопомрачения. Козел орет, козы выглядывают из кустов, мы ждем. Но, наконец, одна из козлиц решилась. Она дошла до козла, тут мы ее и поймали.
Икрых был в восторге. Не знаю, чего уж он там удумал, но велел немому и еще одной женщине собрать лианы. Много очень лиан. Может он на больших динозавров решил охотиться? Я не вдавался в подробности, потому как поймал, наконец, свою козу.
Татьяна ее пощупала. Коза явно знала женские руки. Ее доили. Но до меня это не дошло сразу. Я был слишком счастлив фактом ее поимки. Я попробовал объяснить Татьяне, что надо ее подоить. Но вот куда? И как? Не смог объяснить. Доить я пробовал сам. Сложно. Сразу говорю, что очень сложно. Во-первых, пытаешься быть аккуратным. Я ж понимаю, что там ... В общем, Татьяна справилась с этим по наитию гораздо лучше меня. Молоко потекло. Я собирал его в ладоши и пил. Нужен сосуд: чашка, миска, котелок, ведро. Но ничего такого видать еще не придумали. Татьяна тоже попила из моих ладоней. Попили все по очереди.
Потом все, кроме меня и Икрыха было плохо. Очень плохо. Они ж непривычные к молочной пище. Но как-то этот факт у них в мозгах не увязался. И на следующее утро молоко опять хотели все.
Козу держали на веревке и козла тоже. С козлом Икрых не пожелал расставаться. Он теперь все время напоминал мне про то, как я ловил козла. Чувствую, что это станет притчей во языцех.
День прошел прекрасно, я по очереди гладил то Татьяну, то козу. Козу для простоты общения я назвал Бе. Имя всем понравилось. До сих пор я так и не могу понять, почему у всех имена есть, кроме женщин.
- Сьша! - прервала мои глубокие раздумья Татьяна.
Я подскочил. Конечно, Таня привыкла вопить по поводу и без повода, но что-то уж сильно испуганно сегодня.
Вооружившись веником и Икрыховой дубиной, я кинулся на вопль. Татьяна стояла у дерева и тыкала в нечто живое и серое, что копошилось на корнях деревьев. Она вопила и старалась руками закрыть лицо. Естественно, что выяснять надо сначала, но как-то эти времена не располагают к долгим объяснениям. Я сначала грохнул дубиной, а потом потыкал веником. Оно уже не копошилось.
Татьяна благодарно мне улыбнулась, взяла дубину из моих рук и еще пару раз стукнула это уже мертвое серое животное.
- Шых, - она показала на животное.
Я наклонился посмотреть поближе и прикинуть, что бы это могло быть. Знаете, похоже на большую крысу. Не любовь женщин к мышам началась очень давно.
Затем Таня веником отодвинула дохлую крысу и вытащила из под нее один из моих кроссовков. Я тупо пялился. Наличие моего кроссовка здесь могло означать только одно. Икрых умер.
Татьяна держала кроссовок осторожно, как реликвию или очень хрупкий предмет. Потом важно пошествовала дальше. Я попытался представить, что случилось с другим кроссовком. Икрыха съели, выплюнув лишь один тапок? Икрых потерял кроссовок. Где тело этого дикаря? Что такое? Почему Татьяна такая важная? И куда она шествует?
Надо заметить, что к этому времени тапочки выглядели не лучшим образом. Грязные, драные, замызганные и потерявшие форму.
Но почему один тапочек у Татьяны? Икрых же их с ног не снимал, ходил, спал, бегал, даже пытался плавать в море. Я так серьезно предполагал, что у него гангрена ног начнется потому, как нельзя месяц не снимать обувь.
Но Икрых верил в счастье этих тапочек, вот я и думаю, что снял бы их только в случае смерти. Вернее, их бы с него сняли.
Пока я терялся в догадках и жутких предположениях, то я дошел с Татьяной до ручья. Икрых лежал лицом вниз. Ясно, он утонул. Но нет, Икрых поднял лицо и отфыркался. Не понимаю, что он делает. Тут же он опустил лицо и опять улегся лицом вниз в ручей. Это что тренировка воинов-подводников? Но зачем?
Второй тапок был на Икрыхе. Татьяна негромко пискнула. Икрых поднял лицо, отфыркался, потер глаза рукой и выбрался из ручья. Татьяна подала ему тапок. Он его одел, а другой снял. Татьяна так же бережно взяла кроссовку и пошла назад в сторону пещеры. Ага, а Икрых опять забрался в воду и продолжил несвойственное ему занятие.
Я последовал за Татьяной. Она прошла мимо нашей пещеры и углубилась в лес. Я шел следом, вопросы задавать бессмысленно, так как я еще не освоил, как спросить такое на этом языке, а тем более уж как понять ответ. Одно хорошо - Икрых жив.
Таня дошла большой ямы. Яма необычная. Я знаю, что там живут какие-то насекомые по типу муравьев. Они вонючие и кусучие. Татьяна кинула в яму кроссовок. Судя по всему я могу предположить, что с первым было тоже самое. Затем она взяла палку и принялась выгребать кроссовок из ямы.
Вынула и понесла назад к Икрыху. Там все повторилось.
Зачем она это делала, я так и не понял. Но если думать логически, то похоже на дезинфекцию. Хотя не понять с чего бы это.
Проделав сложные процедуры с кроссовками Икрыха, Татьяна была отпущена на работу. Икрых же продолжил тренироваться в ручье. Плавать он что ли учится? Наш прошлый вояж показал, что они все боятся воды. А Икрых почему-то особенно. Я прекрасно видел, как он паникует. Но так паниковать можно, если уже тонул до этого. Икрых же вроде как не должен был. Хотя я его прошлое не знал.
Татьяна отправилась навестить козу и козла. Кошка отиралась поблизости и получила свою дозу молока. Я все пытался решить проблему чашки. Поиски глины занимали меня всецело. А пока мы пользовались большими ракушками. Нормально в принципе, эдакая перламутровая посуда.
Я все учился, подсматривал, смотрел и запоминал. Мне до зарезу надо было выжить в этом мире. Периодически меня гнела дикая тоска по дому. Как хотелось назад, да я бы стал самым большим домоседом, из квартиры вообще никуда. Я, кстати, ужасно радовался виду своих кроссовок на ногах Икрыха. Если бы не они, то я бы переставал верить в то, что я не отсюда, что где-то есть нормальная жизнь, что может быть иначе.