– Я только из Питера. Заехала по делам, к родителям и обратно. Ты где? С твоими талантами наверняка уже су-шеф какой-нибудь или своё что-то открыл?
Так, походу, учились вместе в Питере. Спал ли с ней — не помню. Но неважно, импровизируем.
Брюнеточка притихла после того, как выяснилось, что мы с блондинкой знакомы. Я не оставлял бедняжку недоминетчицу без внимания — шутил специально для неё, танцевал с ней несколько раз, ел мороженое из её рук. Может, я и правда скотина, но не конченная.
Я отлично провёл время с классными подружками. Не приставал, не думал увести их к себе домой, хотя изначально цель прихода в клуб была именно такой. Брюнеточка довольно быстро накидалась, её подружка предложила отвезти девушку домой. Я вызвал такси, но когда машина приехала, алко-львица уже отключилась, и мне пришлось нести её в машину. Мы вместе с блондинкой доставили брюнеточку до дома, передав её родителям.
– Бедная Ритка, – вздохнула блондинка, – расстроилась, когда узнала, что ты тот самый Егор. Ты же ее не…?
– Я ее «не», – нахмурился я, сложив руки в карманы джинс. Технически я ведь не врал. – И в каком смысле «тот самый»?
О, ничего хорошего я сейчас не услышу.
– Ну, я же в тебя была влюблена по уши тогда в школе.
Точно, в Питере в кулинарной школе я и правда имел неосторожность переспать с одной девчонкой со своего потока. И, черт, я ведь тогда не придал значения этому перепиху, но девчонка мне житья не давала, сначала решив, что мы встречаемся, а потом долго устраивала истерики и ходила в каком-то трауре… С тех пор я ввел свои правила и всем, кому не лень, о них рассказал, чтобы обезопасить себя от повторения того дурдома.
Блондинка передо мной была лучшей подругой той чокнутой. Вот засада!
– Ну чего стоишь, Иванов? – усмехнулась блонди. – Чувства уже в прошлом, не покусаю. Идем.
– Куда?
– Как куда? – она взяла меня под руку. – Закрывать мой гештальт, Иванов. Я больше не твоя однокурсница, правила не действуют.
В самом деле, со мной под утро будто что-то случилось. Конечно же, я понимал, куда и зачем мы идем в соседний дом. И впервые за долгое время не очень-то и хотел этого.
Нужно больше прислушиваться к своей интуиции. Секс был посредственным. Девица пересмотрела порно и почему-то решила, что в реальности нужно вести себя точно так же: стонать в неуместные моменты, выкрикивать словечки, четко снятые с языка порно-звезд, да еще этот взгляд и улыбка, как будто на камеру – никакого наслаждения процессом. Если бы я мог, я бы эту киношку точно выключил.
***
На работу я опоздал. Не намного, но этих долбанных минут хватит Алиеву для предлога вышвырнуть меня. Взъерошенный и запыхавшийся, я влетел на второй этаж по коридору к раздевалке и наткнулся на Пылаеву и Смирнову.
– Ты, главное, карту и счет в банке заведи, скоро аванс. А все остальные документы, как восстановишь, принесешь, – говорила управляющая очень дружелюбным тоном, чего я никогда не слышал в разговоре с другими работниками.
– Хорошо, Марина Сергеевна, завтра утром перед работой займусь, – заверила ее Лера, поправляя на голове поварской колпак.
Один ее вид взбудоражил меня покруче, чем вся сегодняшняя ночь и утро. Я так и застыл, как олух, и пялился на нее, пока она закалывала волосы под колпаком. Вид ее нижней губы, слегка прикушенной краешком зубов, вполне мог пополнить мой банк эротических образов.
– Этот взгляд нужно определенно запретить, – тихо проворчала Смирнова, когда Пылаева ушла. Она закончила возиться с волосами и посмотрела на меня строго, будто я занимался черти чем прямо у нее на глазах. – Я бы даже сказала: «на законодательном уровне».
– И я рад тебя видеть, булочка, – я поплыл. Прощай мой невыспавшийся мозг.
– А я разве сказала, что рада тебя видеть? – нахмурилась она.
– Ты – нет, – я сделал шаг, оказавшись слишком близко к запретной черте, которую мне нельзя переступать. – А вот твое тело сказало за тебя.
Я видел ее расширяющиеся зрачки и нелепую попытку совладать с собой. Она приосанилась, сжала губы, долго сдерживая себя от порыва сказать что-то грубое, а потом все же спросила:
– И что же мое тело тебе сказало?
Я склонился, приблизился к ее губам и, не касаясь, проговорил в них сочным низким голосом: