Мои глаза расширились, и я окончательно впала в ступор. Разумеется, за все, что он предлагает, придется чем-то платить. Кроме собственного тела мне нечего предложить.
– И я не собираюсь превращать вас в наложницу, – он скривился, произнося это. – Я не прикоснусь к вам, обещаю.
А в это мне, конечно, верилось с трудом...
Я попросила время на раздумья. Мы с мамой и папой весь день провели за семейным советом. Было бы проще, если бы они запретили мне встречаться с этим человеком или, наоборот, подтолкнули согласиться. Хуже всего, что решать должна была я.
Константин сдержал обещание и погасил все долги нашей семьи. На счете появилась многозначная сумма. Это только усложнило задачу. Я не могла избавиться от мысли, что меня покупают. Папа не был в восторге, а мама, с корвалолом в руках, совсем выпала из реальности.
Больше месяца я изводила себя и родителей. Константин не появлялся и не давил, но каждое утро напоминал о себе, присылая курьером огромные букеты роз.
В конце концов, я решила, что, раз не отказала сразу, что-то меня к нему тянуло. Хотелось выяснить, что именно. И раз я не обязана спать с ним и могу уйти в любой момент, может, стоит попробовать?
Я согласилась, написав короткое сообщение на номер с черной визитки: «Хорошо».
На следующий день я стала Валери Миллер.
***
Я закрыла глаза на тот факт, что нас будто бы уже давно ждали в местном ЗАГСе все необходимые документы, в аэропорту – частный самолет, а в Москве – люксовый пентхаус с подготовленной комнатой и гардеробом, полным вещей моего размера.
Я оказалась в каком-то волшебном дурмане, превратившись за сутки в принцессу, правда с внутренним ощущением, что далеко не самой радужной сказки.
Константин сдувал с меня пылинки, но не притронулся ни в первую брачную ночь, ни в последующие. Спросить, почему я живу в отдельной спальне и не сплю с ним в одной постели, я не решалась.
Порой он исчезал на несколько дней, возвращаясь с аурой разрушения и смерти, изредка со свежими ранами на лице и теле.
В обществе, куда он меня выводил, я была чем-то вроде его личного драгоценного камня. Он меня одаривал, наряжал и выставлял напоказ. Обо мне говорили, шептались. Общество, в котором он вращался, было высшего ранга – не из звезд шоу-бизнеса, а настоящая верхушка, держащая реальную власть в городе. И не только в городе.
Я замечала, как смотрят на Константина некоторые люди, которые мелькали на экранах, верша судьбу страны. Они уважали его, где-то даже боялись. Кто он для них, я не знала. Не знала даже, что именно испытываю к нему сама, на что подписалась, согласившись стать его женой.
Поначалу я привыкала к новому статусу и жизни, но вскоре научилась извлекать выгоду из того, что получила. Позволяла себе безумно дорогие вещи и любые капризы, роскошь стала обыденностью.
Константин, как обещал, повез меня в Италию. Правда, уже через неделю он был вынужден срочно уехать. Я проучилась там три месяца, и после получения диплома он забрал меня домой. Я не знала, куда деваться от свободы, которую он мне давал, сдержав слово.
Он никогда не касался меня, даже не смотрел с вожделением. Я была ему кем угодно: женой, музой, ангелом, картинкой, которую он просто любовался, как симпатичной зверушкой в клетке. Но не трогал. Полтора года мы продолжали сожительствовать, много разговаривали по вечерам, путешествовали, выходили в свет, но не спали друг с другом.
– Я слишком часто заигрываю со смертью, – сказал он однажды вечером, когда я решилась на откровение. – Видел столько грязи и мерзости, что не могу испортить то единственное непорочное, что у меня есть.
– Я не девственница, если ты хочешь знать! – заплетался язык от выпитого, я была пьяна вусмерть и потому решилась поднять эту тему. – Ты ведь не из этих? Не гей?
Он покачал головой.
– Извращенец?
Снова отрицание.
– Почему думаешь, что прикоснувшись ко мне, обязательно замараешь? Мы муж и жена, вообще-то.
– Пойдем, жена, – он подхватил меня на руки и понес в мою спальню, уложил и накрыл одеялом. – Тебе нужно контролировать, сколько ты пьешь. Привычка становится опасней для человека с неокрепшей психикой.
– Я не маленькая! – насупила я нос, затем зевнула. – Думала, ты начнешь домогаться…