– Городские тусовки – это, конечно, круто, но мы совсем забыли о самой главной достопримечательности.
– И какой же? – без энтузиазма в голосе проговорил младшенький.
Я остановился около ряда электросамокатов и расплылся в улыбке:
– Спорим, я сделаю тебя? Кто первым домчит до книжного, тот выбирает во что играем в следующий раз.
Сняв с блокировки один из самокатов, я зашел в приложение для оплаты проката.
– Серьезно? – брови Никитоса поползли вверх. – Ты хочешь погонять на этом?
– И ты хочешь, – я подкатил к нему второй самокат. – Просто еще об этом не знаешь.
***
Мы круто повеселились, гоняя как отчаянные идиоты. Нам здорово прилетало от недовольных пешеходов, гуляющих по полосе, специально выделенной для самокатов, между прочим. Мы несколько раз обогнули площадь, заехали в парк к фонтану и вернулись на оживленную центральную улицу с кафе и открытыми террасами. Пришлось сбросить скорость, чтобы реально не наехать на кого-нибудь.
Я засмотрелся на людей, сидящих за столиками симпатичного винного бара, и вдруг резко остановился. В дальнем углу с бокалом в руке одиноко сидела Смирнова. И я готов поклясться, что она была чертовски пьяна.
– Что такое? – брат остановился рядом и устремил взгляд вслед за моим. – Ты серьезно?
– Я ее знаю, – я сошел с самоката, оставляя его на обочине, не уверенный, что его там можно вообще оставлять. – Это моя коллега. Второй стажер на место су-шефа.
– День Ивановых, говоришь… – саркастично усмехнулся брат, оставляя свой самокат рядом.
– Ну, прости, братан, но я должен, – еще немного, и Смирнова свалится на бок или вообще под стол. – Она же… ты же видишь, что ей хреново.
«И все из-за меня!» – мысленно добавил я.
– Похоже, это наша семейная карма, – грустно заключил Никитос, пробираясь вслед за мной между столиками. – Вытаскивать из передряг пьяных девчонок.
Я не стал зацикливаться на его словах, обещав себе расспросить его об этом позже. Мое внимание сосредоточилось на девушке.
Я успел вовремя и поймал ее.
– Тише, тише, булочка, – приговаривал я, удерживая ее в объятиях. Сколько же она выпила, чтобы впасть в такое состояние? О том, что было бы, если бы я её не увидел, я даже думать не хотел.
К нам подошел официант:
– Вы закроете ее счет?
– Я бы тебе с удовольствием хлебало закрыл, вы нахера ей столько наливали? – прошипел я, удерживая хрупкое тело Смирновой. Поверить не могу, что она вчера меня на спину завалила.
– Она заказывала, мы наливали, – равнодушно пожал плечами пацан примерно моего возраста. – Так вы закроете счет?
– Тащи сюда свой счет.
Никитос звякнул ключами от машины:
– Подгоню тачку.
– Спасибо, братан.
Я уселся на скамейку за столом, обнимая девушку, но, помня про ее ребра, старался держать аккуратно. Лера тихо простонала и уткнулась носом мне в ключицу.
– Ну ты чего, булочка, разве можно столько пить?
Она меня не слышала. Сомневаюсь, что вообще была в сознании.
– Счёт, – появился официант, и я вытащил из кармана карту, приложив ее к считывателю. – Благодарю.
Я оглядел Леру и отметил, что она всегда носила удобные обтягивающие штаны и обувь с жесткой подошвой и металлическими вставками. Именно ими она сбила меня с ног, на которых уже проступили синяки. Её громоздкий рюкзак, который она вечно таскала с собой, словно готовилась к побегу. Я нашёл её телефон в кармане. На пальце правой руки кольцо. Хоть какое-то благоразумие. К замужней вряд ли кто-то будет приставать в здравом уме. На этой мысли я усмехнулся.
Брат припарковался напротив нас, поставил машину на аварийку и подошел ко мне.
– Помочь?
– Возьми рюкзак, а ее я сам донесу.
Я поднял девушку на руки, и она тихо простонала.
– Знаю, знаю, больно, потерпи, – проворчал я. – Ты же, типа, на виноградном анестетике.
Никитос взял рюкзак, который утащил его вниз своим весом.
– Ох, ни хрена себе! – ему пришлось приложить усилия, чтобы водрузить его себе на плечо. – Там что, шары для боулинга?