Осторожно выбравшись с постели, я разделся и побрел в ванную, мечтая принять душ и смыть с себя усталость. Я поспал час, может два. Было около восьми утра, до начала смены еще полно времени, но лежать больше не смог.Горячий душ справился с напряжением в мышцах, плечи буквально ныли. Почувствовав себя свежее и бодрее, вытерся полотенцем, повязал его на поясе и открыл дверь.
Не успел я выйти, как внезапно получил четкий, резкий удар прямо по скуле. Я резко отдернул голову от второго летевшего в меня кулака и быстро поставил блок. Пришлось перейти от защиты в нападение – разъяренная девушка явно решила не просто покалечить меня, а убить.
Поймав ее запястье, я ловко развернул ее спиной к себе и прижал к стене, чтобы она перестала брыкаться.
– Тихо ты, булочка… – шептал я над ее ухом. – Это всего лишь я.
– Я знаю! Узнала твою футболку, – она дернулась, но я схватил ее другую руку и завел за спину.
– Поменьше экспрессии, детка. Я не опасен и не причиню тебе вреда.
Она злобно рассмеялась. Ладно, она права. Вчера я уже навредил.
– Почему я раздета? – процедила она. – И ты тоже!
– Потому что хотел пополнить коллекцию эротических картинок с твоим участием, – я начал злиться. Никакой благодарности за вчерашние хлопоты. – Булочка, ты не о том думаешь. Угомонись.
Она тяжело дышала. Я словно бы прижал к стене перепуганную лань с обостренными рефлексами, а не думающую взрослую девушку.
– Отпусти! – фыркнула она, снова дернувшись.
– Ага, щас, – хмыкнул я. – И ты опять начнешь кулаками махать.
– Непременно!
– Помнишь, о чем я тебя просил? Сбавь градус враждебности. – Я немного ослабил захват. – Подумай о своих ребрах.
– Как ты здесь оказался? Открывал мой рюкзак? Что ты знаешь?
– Давай так: я тебя отпущу, если ты перестанешь строить из себя амазонку.
Смирнова молчала. Ее упрямство бесило.
– К тому же, – надавил я, – представляю, как тебе сейчас херово после вчерашнего…
Она задышала медленнее, опустила голову и тихо простонала. Я ослабил хватку и, наконец, отпустил ее, сомневаясь, что поступаю правильно. Она могла снова взбеситься, а я не уверен, что моих навыков борьбы хватит, чтобы вновь ее усмирить, не тронув ребра.
– Ты не прикасался ко мне? – она развернулась и посмотрела на меня с опасливой осторожностью.
– Серьезно? – я приподнял бровь. – Из всего пиздеца тебя волнует, занимаюсь ли я сомнофилией? Не разочаровывай меня, булочка…
– Я – Лера! – ее голос дрожал от злости, кулаки сжались в напряжении. – Ты нарочно меня провоцируешь?
– А ты? – я развел руки в стороны и с самоубийственным ехидством заметил: – Шампунь с корицей купила, чтобы пахнуть как утренняя выпечка?
Лера промолчала, отводя глаза. Мысль о том, что я попал в яблочко придала мне дерзости, граничащей с идиотизмом. Пока она стояла в замешательстве, я направился к комоду и начал готовить ей лекарство по рецепту брата.
– Почему ты здесь? – Прекрасно, Смирнова, задаешь правильные вопросы! Только мне самому неизвестен ответ.
– На, выпей, – я протянул ей мутный белый антипохмельный коктейль. – Прими душ. А потом поговорим.
Взгляд Смирновой метнулся к рюкзаку, на лице отпечаталась тревога.
– И, да, я уже знаю, что там, – кивнул я, не сводя с нее глаз. Хотел видеть, как она на это отреагирует. – Можешь не париться.
Она тяжело сглотнула. Ее глаза заметались по сторонам, смотрели куда угодно, только не на меня.
– Пожалуйста, Лер, – настаивал я, понизив тон, – сделай, как я прошу.
Она взяла стакан и выпила содержимое.
– Гадость какая!
– Верю, – ответил я.
Ее суровое лицо смягчилось, во взгляде мелькнул стыд и сожаление. Она скрылась в ванной. Я оделся и сел в кресло в углу, ожидая не самый приятный разговор.
Лера вышла минут через десять, перемотанная полотенцем, с мокрыми спутанными волосами. Улыбка тут же испарилась с моего лица, когда я оглядел ее с ног до головы и понял, что под этим самым полотенцем у нее ничего нет.
– Полегчало? – прочистив горло, я кашлянул в кулак. Безрезультатно – голос пропал.
– Немного…