— Верно наполовину.
— В чем я не прав? Просвети!
— Насчет простоты майнинга… это только они так думают. Горное дело — лично мне так больше нравится — трудный и опасный бизнес, требующий квалификации. А где ее нет, там человеческие трагедии и экологические катастрофы. Только наши майнеры этого понять не в состоянии. В чем ты, Гошка, прав — это особый тип людей, и мыслят они не так, как мы. Там, чтобы в люди вылезти, нужны не знания, не опыт и не стажировки с диссертациями. Там тот первым в дамки выйдет, кто с нужными людьми водку пил, в бане парился да на охоту ходил. У них мозги под это заточены.
***
Весь следующий день Максим Евгеньевич боролся с эффектом дежавю. С утра Николай, потом Таня, а после обеда и Лидия Метёлкина, и это не считая состоящих в штате Центра техников и инженеров.
Каждый из них входил, торопливо озирался и плотно закрывал за собой дверь. И слова они говорили в принципе одни и те же. Да, разумеется, они понимают, что дело говно, но если остается хоть малейший шанс спасти «Меридиан», они готовы сделать… А что, собственно, сделать, они и сами не знают. Но готовы. Если представится некая возможность… В общем, если произойдет чудо, все хотят принять участие.
«Любопытно, — размышлял Максим Евгеньевич. — Весьма любопытно. Во-первых: люди, вопреки всему, почему-то продолжают надеяться. Во-вторых: все, как сговорившись, твердят про «возрождение» или «спасение» проекта, то есть разговоры минприресовских чиновников никого не обманули. Все догадываются, что речь идет не про передачу под внешнее управление, а именно про уничтожение «Меридиана». Все это понимают, и от этого их надежды выглядят более чем странно».
Сдерживая себя, Максим Евгеньевич вежливо благодарил и доброжелательно улыбался, хотя из сердца рвался едкий, злой смех. Устроили поминки и терзают его словами соболезнования! Они хотят ему помочь! Только вот все они, да и он в том числе, не более чем пешки, которых только что смели с доски.
Лида пришла последней.
— Знаете, вчера настроение было — хоть закапывайся, — сообщила она, устраиваясь на стуле. Максим Евгеньевич удивленно поднял брови, впервые Лида позволила себе выйти за рамки ролевых взаимоотношений «начальник-подчиненная». — Они приказали нам сдать все материалы. Что ж… Я уже сдала всю бухгалтерию по изготовлению, монтажу погружных установок и летним натурным экспериментам. Пускай читают. Хоть до песка в глазах… Или на даче печку растапливают, — невесело ухмыльнулась Лида. — Вот только на Севере родилась я, и я знаю тамошнюю жизнь. И в Мертвячье ныряла тоже я — не они! Этого-то они и не получат.
Честно и просто. Максим внутренне переменился, почувствовав вдруг, как делся куда-то его сегодняшний с таким трудом сдерживаемый сарказм. Возможно, дело просто в том, что по возрасту Лида гораздо ближе к нему, нежели все остальные ребята и девушки. Лида Метёлкина, прожившая двадцать лет среди Homo Arcticus, девушка, видевшая Красную Мглу, пришла к нему предложить помощь.
— Мне жаль, что они заполучили наши разработки, — продолжала Лида.
— Мне тоже. И там ведь не только установки. Я ребятам не рассказывал, чтобы еще больше не огорчать… В Новосибирске по нашему заказу успели сделать специальные бакены.
— В чем их особенность?
— Мы планируем… планировали запускать их в аномальные зоны. Совершив переход, бакен автоматически освобождается от кожуха с балластом и всплывает на поверхность. Он сразу же фиксирует координаты по спутниковой связи и затем, по мере необходимости, корректирует свое положение маневровыми двигателями.
— Хитро придумано!
— Работа в автономном режиме до трех суток, планируемая точность — полтора метра! — Максим Евгеньевич приуныл: — Вот только все это теперь не про нашу честь.
— А что станет с ребятами? Они рассчитывали, что участие в проекте будет зачтено как дипломная работа…
— Все остается в силе. Им останется только сдать госэкзамен.
— Как? Несмотря на провал всей затеи?
— Конечно. Пусть они не достигли цели, зато приобрели ценный опыт. Говоря по правде, опыт гораздо больший, чем я мог предположить.