Брыська встает выгибает спину, изображая дромадера и ложиться на другой бок.
Мне, собственно, остается только установить: имеется ли связь между господином Волобуевым из «ТетраТеха» и наездом на брата. Неплохо, конечно получить сведения о том, кому, в самом деле, принадлежит шикарная белая иномарка. Но вряд ли Лидочка теперь поделится со мной этим секретом. Стоит завтра показаться в магазине и снова побеседовать с миленькой продавщицей. Если она по фотографии признает в G500 новое приобретение «крыши», то можно будет констатировать связь между Лидочкой и мафией. Это открытие, несмотря на свою огромную научную ценность, нисколько не облегчит мою будущую жизнь. Вероятно, только усложнит. Вернее, укоротит. К чему я вовсе не стремлюсь.
Выкладываю котлеты на тарелку, принюхиваюсь к волшебному аромату грибной подливки. Настроение резко улучшается. В конце концов, на сытый желудок и умирать приятнее. А на сколько приятнее жить — уже и говорить не стоит.
За окном раздается басовитый лай травмированного мной кавказца. Выглядываю во двор. В сумерках, едва различимая Вера Игнатьевна ведет призрак собаки. У кавказца видны только перемотанные белыми бинтами лапы. Лирическая картинка: «Лапы в ночи». Вдруг яркий свет фар вырывает из темноты и Веру Игнатьевну и ее кавказского сожителя. Машина останавливается рядом с нашим крыльцом. Номер я, естественно не вижу, но на сто десять процентов уверен: гости пожаловали ко мне. Осточертевшую Toyota Sprinter я, кажется, опознаю даже по днищу, не то, что по крыше.
Брыська возмущен той поспешностью, с которой я покидаю кухню. Я просто слышу, как он ворчит: «Опять сорвался куда-то, на ночь глядя. Не пожрал толком, не отдохнул, кота не погладил. И, кстати туалет у меня не убрал. Что, теперь прикажешь всю ночь терпеть?»
Но мне вступать в дискуссию некогда. Дверь подъезда захлопывается одновременно с дверью моей квартиры. Тихо, на цыпочках поднимаюсь на четвертый этаж. Народ снизу движется решительной походкой, дружно, в едином порыве как на первомайской демонстрации. Не хватает только лозунгов, транспарантов и призывов по всесоюзному радио и центральному телевидению. Вытягиваю шею, пытаясь сквозь перила разглядеть, что там твориться подо мной. Но обзор отвратительный. Мне снова подсунули вместо партера галерку. И так всю жизнь…
У моих дверей демонстранты притормаживают. Точнее притормаживает часть колонны. Два человека поднимаются на площадку между третьим и четвертым этажами. Я едва успеваю отскочить к стенке. Навязчивость этих людей становится просто неприличной. Через день приходят в гости и каждый раз без приглашения. Меня это начинает раздражать.
Родной звонок я узнаю из тысячи. Его терзают совершено безжалостно минуты три. Звонок, между прочим, моя собственность. При таком обращении он запросто может сломаться. Решено: я на них в суд подам!
Бандиты подо мной снова принимаются за истязание кнопки звонка. Нормальные люди давно бы уже поняли: раз не открывают, значит, хозяев нет дома.
— Петров, мы знаем, что вы дома. — Они знают! Тоже мне академики! — Открывайте немедленно! Милиция! — Да они не просто академики. Они из академии полиции. Группа комиков с гастролями в России.
Осторожно выглядываю. На площадке между этажами действительно стоят двое в милицейской форме. Уже знакомые «джипики». Двадцать третье число. Для костюмированного бала рановато.
— Что будем делать? — На третьем этаже начали производственное совещание.
— Высадим дверь и все. Фанера: выбить, как два пальца обоссать. — Я бы на их месте с пальцами был поосторожнее. Не говоря о моей двери. Но гости не привыкли сомневаться.
— Эй, пацаны, давайте сюда. — Спустя десять секунд пост между этажами оказывается покинутым. «Джипики» съезжают на третий этаж. Я спускаюсь следом на пол пролета. Устраиваюсь за спинами «доблестных милиционеров» так, чтобы быть не замеченным, и с интересом наблюдаю за ходом драмы. Забавно, но среди ряженых действительно имеется один милиционер. Мой добрый советчик, капитан, следователь, он же Щеглов — все в одном веселом и симпатичном лице.
— Давайте-ка мальчики. С разбегу и плечиком. — Говорит капитан.
— Учи ученых! — Парирует один из громил. Жаль, конечно, что моя квартира так неудачно расположена. Разогнаться можно только, забегая на лестницу. Парочка спускается на пролет вниз. Я чувствую себя обойденным судьбой. Так хочется увидеть все зрелище, начиная с разбега и заканчивая отскоком. Все, кто непосредственно не занят в демонстрации умственной отсталости, освобождают место для работы взломщиков. Капитан и «интеллигент» в форме лейтенанта оказываются буквально перед моим носом. Стоит им поднять голову и «джипикам» не придется ломать двери. Но все слишком увлечены происходящим. Я слышу тяжелый выдох и нарастающий топот шагов. Дружное «А-а-а!» разбивается о мою дверь. «Джипики» со стоном откатываются на исходную позицию.
— Крепкая, сука. Может она только снаружи фанерная, а внутри — стальная? — Выдвигают версию опозоренные пацаны.
Мне жутко хочется увидеть их лица. Я теряю всякую осторожность и, перегнувшись через перила, заглядываю вниз. Качки стоят красные и хмурые.
— Что, интересно? — Интеллигент смотрит на меня сурово, как и полагается глядеть человеку, исполняющему опасную и почетную работу-работу по охране правопорядка.
— Нет, я так, мимо проходил. Дай, думаю, погляжу, — Челюсти у капитана и «интеллигента» начинают отвисать одновременно. Они меня узнали. — кто там мои двери ломает? — Заканчиваю я свою мысль, быстро разворачиваюсь и бегу вверх по лестнице. Пацаны в это время приступают к второй попытке. Традиционное: «А-а-а!» переходит в глухой удар.
— Стой скотина! — Пока младшие по званию долбились о двери, до старших дошло, что не так уж важно узнать: есть ли под фанерой сталь или ее там никогда не было, если дичь не скрывается за этими дверями. Я снова испытываю массу неудобств. Бегать с моими травмами ничуть не легче, чем лазить по крышам. Чувствую, как под спортивным трико лопается короста, и из меня начинает подтекать. Преследователи находятся в явно лучшей форме. К пятому этажу мое преимущество сокращается до одного лестничного пролета. Добегаю до омерзительно коричневой со следами ржавчины лестницы на чердак, как мартышка взлетаю по перекладинам к крышке люка и обнаруживаю на петлях здоровый, новенький навесной замок. Еще на прошлой неделе его не было. Я это знаю точно. Бабки из нашего подъезда ходили в ЖЭУ ругаться из-за бомжей, ночующих на нашем чердаке.
— Слазь, красавчик!
— Андрюша, ходи сюда. Мы без тебя соскучились. — Нужно отдать им должное, ребятки быстро оправились и точно оценивают ситуацию. Это, конечно, касается только боссов. «Джипики» в погоне за группой лидеров, ничего не соображая, накатывают с пыхтением и топотом откуда-то снизу.
— Сейчас. — Пока все превращались из обезьяны в человека, я занимался чем-то совершенно противоположным. И был не прав. В результате, повиснув на лестнице и подпирая затылком крышку люка, чувствую себя до крайности глупо. Мои преследователи, не торопясь, в прогулочном темпе, обрабатывают ступеньки последнего пролета.
«Джипики» совершают финишный рывок с четвертого этажа на пятый. Сейчас меня подхватят под белы ручки и спустят с небес на грешную землю. А может быть и ниже. Но вряд ли в погреб. Второго прокола они не допустят. Закопают так, что ни один археолог и через тысячу лет не найдет.
— Ну, милый, поспешай. — Начальники устают двигаться. Они правы: какой смысл утруждать себя подъемом, если мне все равно некуда деваться? Хочу, не хочу, а спущусь к ним при всех вариантах.