Глава 1.
Казалось, я был так близок к свободе, один выстрел. Сама смерть говорила со мной, но это все были иллюзии. Меня обмануло моё же сознание. Выходит, что в мире нельзя доверять вообще никому, даже себе. Убить любимую своими руками. Такое так просто не простишь самому себе. Вся жизнь в поисках той самой сути жизни, на поиски которой были брошены умы тысячи ученых и философов. Да что там философов? Каждый человек ищет свой смысл, свою суть. До периода заключения в психиатрической больнице я считал свою суть мертвой. Но теперь все изменилось. Я знаю, где мой смысл, в чем моя суть. Мне пришлось перепробовать уйму стезей для того, что бы постичь его. Но, к сожалению, моя участь не завидна, я должен отомстить за Каролину, за не раз сломанную жизнь, за друзей и за погибшие мечты. И всему этому есть лишь один виновник, этот виновник давно дёргал за верёвочки. Этот, казалось бы, таинственный кукловод виноват не только в моих жизненных проблемах. Все страдают от его гнёта. Кто-то меньше, кто-то больше, но виновник всегда один и тот же, и я обязан поставить его на место. Собственно виновником является не один человек, а сама система. В ней кружатся многие люди: полицейские, политики, судьи, приставы, президент. Они все часть одного сплошного механизма! Они судьи и палачи в одном лице! Они же те самые "благородные убийцы" считающие, что силой можно что-то решить. А, впрочем, они правы. С такими, как они нужно говорить только на языке силы.
* * *
Комната была темна, стены на меня давили, смирительная рубашка душила, и мне было страшно. Эта камера не то что бы была бессильна перед психиатрическими заболеваниями. Напротив, она синтезировала новые. Первые дни я был уверен в том, что смерть моя близка. Но однажды задался вопросом: «А со сколькими людьми произошло то же самое, что и со мной? Скольким еще предстоит это пережить?». Я, зачастую, разговаривал с самим собой, из-за чего мне диагностировали шизофрению и манию преследования. Иногда являлись и галлюцинации. Но четыре года проведенные в этих четырех стенах научили меня не реагировать на них. Только с постоянными явлениями Каролины справиться было труднее всего. Но я выдержал, я смог, и я готов ко всему на своём пути. Разобравшись, наконец, в себе, я счел, что с моими утопическими убеждениями меня, никогда, не сочтут нормальным и не выпустят хотя бы из камеры одиночки, и сегодня, я поставил себе цель – отсюда пора выбираться. Но, только притворившись здоровым, мне удастся выйти на свободу. Моя физическая оболочка тоже изменилась, технология наращивания волос и кожи были не совершены, полгода назад я не только лишился волос, так еще и наращенная на металлических пластинах кожа отошла.
Утро. По крайней мере, я так думаю. Ведь внутри нет окон, а день и ночь различается только по лампочке на потолке что загорается по утрам. Звук шагов, дверь отворилась, в комнату вошла медсестра
– Доброе утро, мистер Лоренс.
Весьма дружелюбным тоном произнесла медсестра, неся с собой поднос с завтраком и таблеткой.
– Доброе утро, Милдред, – лицемерно улыбаясь, произнес я. Но это не было похоже на лицемерие, а скорее на лицедейство.
– Я смотрю, вы сегодня в хорошем настроении.
– Да, я, кажется, чувствую себя лучше. Кошмары сняться все реже.
– Это же замечательно! Вы идете на поправку, но таблетки все равно придется пить, – произнесла Милдред в извиняющемся тоне.
– Да-да, я понимаю. Это, наверное, из-за таблеток мне стало лучше.
– Вот и прекрасно.
Милдред положила на пол мою пластиковую тарелку с зеленой кашей и подошла. Положила таблетку мне в рот, а я покорно проглотил. На вкус она была горькой, но я сдержал гримасу отвращения. Проверив моей рот, Милдред улыбнулась и вышла, закрыв за собой входную дверь и оставив свет. Я привстал и подошел к своей тарелке и начал есть. Поначалу было непривычно питаться через трубочку, но я очень быстро освоился. Закончив трапезу, я почувствовал легкое головокружение и отполз к стене, облокотившись на нее. Вот оно, кажется, началось. Да, это именно оно. Голова шла кругом, стены меняли цвета, затем форму. И, наконец, они начали течь. Словно я находился в большой стеклянной коробке, которую снаружи с помощью краски покрыли пейзажем психиатрической лечебницы. И некто начал омывать ее из шланга. Предо мной открылся восхитительный вид на море. Я стоял на отвесной скале. Подо мною пропасть, за спиной лес. Из него вырывалось щебетание птиц. В лицо ударил ветер, он был силен и безжалостен и в тоже время ласков и нежен. Воздух был наполнен невероятной свежестью. Казалось, всю эту картину безмятежности ничто не нарушит. Но мое сознание было слишком глубоко пропитано жаждой мести, а потому вся эта обстановка казалась мне угнетающей. Здесь я вдали от своих обидчиков, здесь я не смогу им навредить. К счастью эффект временный, подожди Ричард, очень скоро ты выберешься отсюда.
Глава 2.
Как принято, таблетки отпускали ближе к вечеру, когда включался свет, и пора было получить порцию зеленой каши с таблеткой снотворного. Около получаса я сидел в практически пустой комнате. Одна лишь пластиковая тарелка с трубочкой скрашивали моё место пребывания, и так каждый день. Каждый божий день. Удивительно то, что я окончательно не лишился рассудка. Быть может в терапии уединения действительно что-то есть. Ненависть съедала меня изнутри, и мне было очень трудно изображать здорового. Дух молил о высвобождении, а разум требовал мести. Снова звук приближающихся шагов, дверь открылась и зашла Милдред. Нет, это была не она, это был тот правительственный пёс в маске с золотым зубом. Все та же его фирменная насмешливая ухмылка.
– Добрый вечер мистер Лоренс, – несмотря на то, что с виду это был именно он, я слышал голос Милдред.
– Добрый вечер, – отрезал я, поникший головой малопонятно мямля.
– Что-то не так? С утра вы были бодрее.
Черт, черт, план может накрыться. Нужно живо притвориться. Спокойно Ричи, это все та же Милдред, которую ты знал.
– Я просто утомился за день. Спать хочется. Ричард неожиданно приободрился, и увеличил темп разговора.
– Ну, раз так, то я думаю на сегодня вам снотворное не нужно.
Как просто оказывается. Хватило только сказать, что и без того сонный. Как жаль, что с утренними таблетками такое не получится, они предписаны протоколом.
– Спокойной ночи, мистер Лоренс, – произнесла Милдред, закрывая за собой входную дверь.
– И вам тоже.
Мне все же удалось перехитрить их, хотя вообще-то я еще ничего не сделал. Но, по крайней мере, я смог сдержать себя, хотя была дикая жажда накинуться на него. Хотя такое случилось, и не раз. Три с половиной года я сопротивлялся, как мог, а они все равно ловили. Тогда Милдред приходила с двумя крепкими мед. братьями, что хватали меня и прижимали к стенке, пока Милдред насильно заталкивала мне в глотку эти таблетки. В те дни мне мерещилось то, как тот самый палач со своими дружками прижимают меня к стене и избивают. Последние полгода я научился не обращать внимания на свои галлюцинации и, подобно безвольной тряпке, подавался их насилию. Как, однако, странно устроен человеческий мозг, насколько я знаю Милдред и мед. братья никогда не поднимали на меня руку, они только держали. Но в моих видениях мне было больно, очень больно. Обратив внимание на то, что я больше не сопротивляюсь Милдред начала посещать меня в одиночку. Сначала я был молчалив и зол, но осознав свою проблему и не обращая на нее внимания, было чуть проще говорить с ней. В комнате раздался нежный до боли знакомый голос.
– Чего взгрустнул, Ричи?
Я встал с места и подошел к двери, приложив к ней ухо. Вроде бы никого нет. И, обернувшись, ответил:
– Все в порядке, задумался просто. Извини.
– Опять ты извиняешься, мы же уже давно это обсуждали, я простила тебя.
– Зато я себя не простил…
Каролина медленно подошла ко мне и провела рукой по щеке. Она была столь же осязаема сколь, будучи живой. Поначалу, я бился в панике еще больше, чем при виде своего убийцы. Стоя на коленях плакал и извинялся, молил о прощении, не жалея ни себя ни своего достоинства. Мне действительно было за что извиняться, и я извиняюсь до сих пор. Не так усердно как в начале, но ничуть не менее откровенно.