Хоппер нахмурился.
– Пруддс? Один из трубочистов господина Пруддса?
– Трубачей, сэр, да. И я…
– Обойдемся без услуг господина Пруддса, – пробурчал констебль Хоппер. – Еще чего не хватало…
Доктор Доу поморщился, заметив, как занавески на окне соседнего дома приоткрываются. Еще одно любопытное лицо выглядывало из-за приоткрытой двери дома напротив. Чуть в стороне почтальон, что-то обсуждавший с полным господином в ночной сорочке и колпаке, и сам этот господин повернули к ним головы.
Зеваки… доктор Доу их всегда презирал и поголовно считал недалекими болванами, а сейчас, после всего, что произошло, их присутствие было для него особенно невыносимо. Они всё глядели и глядели, почтальон забыл, что такое моргать, а толстый господин в домашнем костюме даже открыл рот. Отвратительно. Его так не изучал доктор Моргг в своей подземной лаборатории, как эти досужие длинноносые личности.
– Предлагаю всем пройти в дом, – сказал он. – Мисс Хоппер, мы можем рассчитывать на кофе?
– У нас даже есть корица! – воскликнула Лиззи и вдруг улыбнулась.
– Корица? – сконфуженно спросил констебль Хоппер. – При чем здесь корица?
– Замечательно, – кивнул его сестре доктор Доу и направился к двери. В какой-то момент он пошатнулся, и доктор Горрин, шагнувший следом, уже собрался было поддержать его, но тот резко вскинул руку, давая понять, что справится сам.
Лиззи повела гостей в дом. Доктор Доу с трудом преодолел ступени крыльца – словно взобрался на вершину часовой башни, доктор Горрин, пройдя мимо Хоппера, приветливо ему улыбнулся, а Леопольд Пруддс опасливо обогнул провожающего его преисполненным подозрительности взглядом полицейского и шмыгнул в прихожую.
Констебль Хоппер уже собрался было последовать за всеми, когда вдруг понял, что соседи глядят на него во все глаза.
– Чего вылупились?! – гаркнул он, развернулся и пошагал домой.
***
Ручка граммофона натужно скрипела. Проворачивая ее раз за разом, доктор Горрин даже слегка взмок. Наконец что-то клацнуло, ручка дошла до упора.
Когда аутопсист отвел защелку, граммофонная пластинка завращалась на своей платформе. Игла коснулась ее, и в следующий миг из витого рога потекло заунывное, но такое знакомое скрипичное вступление. Зазвучал скорбнянс «Мертвец из Корнамара» – незаслуженно, по мнению доктора Горрина, забытая композиция. Более подходящего для него места, чем больничный морг, трудно было представить.
Доктор Горрин запустил варитель и склонился над секционным столом.
– Да уж, с хрустящей корочкой, – пробормотал он, разглядывая сильно обгоревшее тело, от которого все еще поднимался дым.
Лицо покойника представляло собой жженное месиво, волосы подкоптились, как у цыпленка на кухне какой-то хозяюшки. Сросшиеся с кожей очки были разбиты – в левом стеклышке зияло пулевое отверстие.
– Ну и работы же мне предстоит…
Печально известный некромеханик из Фли лежал на столе, ожидая, пока его осмотрят, приведут в надлежащий вид и сфотографируют для полицейских отчетов и для газеты «Сплетня».
Было непросто отделаться от назойливого Бенни Трилби, самого ушлого репортера в Тремпл-Толл, но доктор Горрин проявил свое умение быть отвратительным на полную. Пара тошнотворных подробностей, несколько шуточек, приправленных могильной чернотой, и коронная плотоядная улыбка вкупе с предложением ассистировать при вскрытии – и позеленевший писака ретировался из морга с обещанием зайти попозже, когда «герой дня перестанет напоминать бифштекс средней прожарки».
Удостоверившись, что больше никто не собирается мешать ему делать свою работу, доктор Горрин приступил. Поправил новый монокль в глазу – тот постоянно норовил выскочить, – надел перчатки и повернул лампу.
– Начнем, пожалуй, сверху, – пробормотал аутопсист, выбрал из коллекции скальпелей один, по имени «Джек» (этот инструмент всегда казался доктору Горрину идеальным Джеком), и принялся отделять вплавившиеся в кожу очки.
В коридоре громыхнула кем-то яростно захлопнутая дверь.
– Ну вот, не дадут спокойно поработать…
В морг, пылая от возмущения и негодуя, как сто котов, узнавших о скоропостижной кончине молочника, влетел доктор Грейхилл.
– Горрин!
Аутопсист тяжело вздохнул.
– Я знаю, зачем вы пришли, доктор Грейхилл.
– Ну еще бы!
Доктор Горрин не ответил, подрезал последний соединяющий плоть и очки кусочек плавленой кожи и, отделив оптический прибор, положил его в судок.