Методичный звон столовых приборов разбавлял тягостную тишину. Когда ученый откупорил бутылку вина, то глухой звук показался мне настолько громким, что заставил испуганно вздрогнуть.
— Прошу, — улыбнулся Илларион, наливая янтарную жидкость в бокал на тонкой ножке. — Гостям — самое лучшее.
— Я не буду, — получив скептический взгляд Иллариона, тут же нашла отговорку. — Мне еще на велосипеде домой возвращаться.
— А вот это вряд ли, — отозвался Егор.
— Почему? — в унисон с Настей удивилась я.
— До города далековато, — поддакнул Илларион.
— Подумаешь! Да я и не такие расстояния на раз плюнуть брала!
— Не сомневаюсь даже, — прищурился Егор. — И все твои поездки столь удачно заканчиваются? Зайцы-перебежчики часто мелькают?
— Я, между прочим, впервые в аварию попала! А тебе не помешало бы лучше следить за дорогой!
— Ты права. Я виноват, — со вздохом согласился Егор, перестав смотреть волком. — Прости.
На смену злости пришел стыд. И чего только, спрашивается, вспыхнула, как спичка?
— Ну, я тоже… хороша. Выскочила на дорогу… Сама. Заяц этот еще… Мне жаль.
— Там колеса выкрутило так, что будь ты хоть трижды виртуозом езды, все равно не сдвинешься с места, — спокойно пояснил он. — Петр Иванович попробует починить.
— Вот видишь, — радостно вклинился в разговор Илларион. — Повода отказывать нет. За руль тебя не пустят. Да и вообще…
Не углубляясь в подробности этого «вообще» он пододвинул бокал ко мне ближе.
— Отказа не приму, — добавил ученый. — Как твой лечащий врач…
— Когда это ты стал ее лечащим врачом? — резко перебил его Егор.
— С того момента, как Катя пересекла порог лаборатории, — отмахнулся Илларион, кладя подбородок мне на плечо и заглядывая в лицо тоскливым взглядом. — Составь мне компанию, что тебе, трудно?
Еще и поэтому я старалась избегать шумных компаний. Как прикажете, отказываться от выпивки и не показаться невежливой? Не будешь же каждому объяснять причины? Только фриком себя выставишь…
Я нерешительно взяла бокал и смочила губы, притворившись, что пью. От одного глотка ничего же не будет? Да и кровотечений давненько не случалось.
Тут же на языке расцвел приятный сладковатый привкус винограда. Я на секунду блаженно прикрыла глаза. Даже и не знала, что вино может быть таким приятным!
Илларион победно улыбнулся, отсалютовал мне своим бокалом и осушил его до дна в несколько глотков.
— Я вижу, вы подружились, — процедил Егор. — Твоя обходительность не имеет равных, друг.
— У нас редко бывают гости. А ты совсем что-то растерял свое гостеприимство, друг, — так же, как и Егор ученый сделал особое ударение на обращении. — Вот и приходится суетиться за двоих.
— Хорошо справляешься.
От неприязни, что прямо-таки сочилась из голоса Егора, у меня появились мурашки. Только сейчас, внимательней приглядевшись к мужчине, я заметила то, на что не обратила внимания ранее. Сжатые в кулаки пальцы, напряженную, неестественно прямую спину, подозрительный прищур и глубокие складки от крепко сжатых губ. Он что это… ревновал?!
— Я со всем всегда хорошо справляюсь, — вздернул подбородок Илларион.
Настя хихикнула.
Не понимая, почему Егор реагировал на невинное поведение друга таким образом, я растерянно потеребила волосы, заправив непослушную прядь за ухо.
Он же сам меня оставил наедине с Илларионом! Неужели думал, что выйдя из лаборатории, мы кинемся врассыпную, как нашкодившие котята? Глупо.
Вся ситуация глупая! Просто комедия на грани абсурда!
От волнения я и не заметила, как осушила бокал до дна…
Егор продолжал испепелять друга взглядом, на что Илларион только загадочно улыбался. Настя заскучала, и теперь рассматривала собственный маникюр, откинувшись на спинку стула.
Я без особого энтузиазма поковырялась в тарелке. Аппетит почему-то пропал. Не то, что у Иллариона. Он ел за пятерых, совершенно не стесняясь. Хотя делал это до жути красиво и изысканно, следя за манерами. Ловко орудуя ножом и вилкой, мужчина даже мясо нарезал аккуратными маленькими ломтиками перед тем, как положить в рот. А еще ученый постоянно следил, чтобы мой бокал не оставался пуст и подливал вино. Сам же выпил, если я не ошиблась в подсчетах, не меньше двух бутылок. Правда, совсем не опьянел.
Хозяин особняка, наоборот, вел себя крайне сдержано. Хотя глаза все же выдавали злость. К алкоголю Егор почти не притронулся.