Егор дернулся и замолчал, погрузившись в раздумья, нахмурившись так, что брови сошлись на переносице.
— Ты меня пугаешь, — пискнула я.
— Прости. Я задумался. Со мной тебе ничего не стоит бояться.
— Кроме твоей смерти.
— Что? — переспросил Егор, аккуратно разжимая объятья.
Спины коснулся прохладный шелк покрывала, но я тут же подскочила, как ужаленная.
Неужели я сказала это вслух?! Никогда больше не буду пить!
— Я не собираюсь умирать, тебе не за что волноваться, — усмехнулся он.
Как будто его кто спрашивать будет, собирается он умирать или нет… Да и воспоминания о похоронах Егора оказались слишком свежи, чтобы не обращать внимания на тревогу. Так ли неизбежно будущее? А что мне делать-то?
Я могла попробовать признаться ему во всем, рассказать о похоронах и странном путешествии во времени. Только, видя, какая снисходительная, расслабленная улыбка растягивала губы мужчины, понятно, что он ни одно мое слово он не воспримет всерьез. Чего доброго, отправит за лечением к Иллариону. Или и того подальше…
Тяжело вздохнув, я пообещала себе обязательно набраться смелости для рассказа в следующий раз. Голова отяжелела, веки налились свинцом. Уступив мимолетной слабости, я прилегла. Егор не спешил уходить.
— Да ты почти засыпаешь, — он коснулся моей щеки мимолетной лаской. — Давай-ка приготовим тебя ко сну.
Сопротивляться не было сил. Речь Егора доносилась словно через плотную стену. И только тогда, когда послышалось характерное жужжание молнии, я встрепенулась.
— Ты что там делаешь?!
— Раздеваю тебя.
Расстегнув замок до упора, мужчина положил ладони мне на плечи, пытаясь стянуть платье. Шумно выдохнув, я скрестила руки на груди, удерживая ткань так яростно, словно от этого клочка ситца зависела вся жизнь. Пусть в голове стоял шум, соображалось с трудом, но гордость и чувство стыдливости никуда не делись! Если бы тело слушалось лучше, а реакция не была заторможена выпитым, Егор обязательно схлопотал бы по лицу. Ишь, что удумал! Так бесчестно воспользоваться ситуацией! И почему, интересно, он все еще медлил, внимательно следя за моей реакцией?! Взялся раздевать — доводи дело до конца!
— Ты что творишь?! Думал: сбил, накормил, напоил и можешь руки распускать?!
— Катя… — поморщился Егор. — Не говори глупостей.
Мужчина, казалось, совершенно не смутился моим заявлением. Да и опровергать его ошибочность не стал. И если ощущения, что просыпались во мне от вполне невинных соприкосновений с горячими ладонями Егора, нравились, то вот то, с какой решимостью и почти одержимостью во взгляде он смотрел на открывавшиеся участки кожи, нет.
— Да оставь ты его в покое! — взвизгнула, когда поняла, что мое сопротивление и рядом не стоит с мужской силой.
Егор недоуменно нахмурился, отклонившись.
— Тебя нужно раздеть.
— Тебе?! — возмутилась я.
Мужчина простодушно пожал плечами, словно никто другой априори не смог бы выполнить эту важную задачу.
— Ты думаешь, я самостоятельно с этим не справлюсь? — язвительно добавила, исподлобья следя за ним.
— Попробуй.
— Отвернись!
Егор демонстративно саркастически изогнул брови и только после этого неторопливо отвернулся, сев ко мне спиной. Несколько секунд я оторопело продолжала смотреть на его широкую спину, а потом спохватилась. Несмотря на простоту задачи, руки слушались с трудом, дрожали и сделались неуклюжими. Так что для того, чтобы просто раздеться, пришлось приложить, как мне показалось, титанические усилия. Еще и картинка перед глазами постоянно теряла фокус, а комната дергалась, как будто я была на корабле во время качки.
Наконец, справившись с первоначальной задачей и стянув платье до пояса, меня пронзила дикая мысль! И чего я добилась? Сейчас останусь перед ним в одном белье! Торопливо, то и дело постоянно цепляясь пальцами за ткань, я кое-как натянула платье обратно на плечи.
— У меня нечего надеть взамен.
— Аннушка должна была принести тебе ночную рубашку. Посмотри под подушкой, — спокойно сообщил он.
Недовольно скривившись, я наугад пошарила под ближней ко мне подушкой. Нащупав почти невесомый сверток, вытянула его наружу.
— Аннушка? — рассеяно пробормотала я, разглядывая вещицу.
— Наша горничная.
У них тут и горничная имеется… Небось, такая же сумасшедшая, как все.
— Та, что разлила масло? — невпопад поинтересовалась я, пытаясь сообразить, почему Егор не уходит, а продолжает меня смущать.
Ночная рубашка оказалась из темно-синего атласа, приятная на ощупь, с изысканным черным кружевом вокруг лифа и низа. Да это просто порнография, какая-то, а не одежда!