— Может быть, он больше не вернется, — говорю я. — Может быть, он закончил с нами.
— Нет. Он уже проделывал такое дерьмо раньше. Тебя еще здесь не было.
— Он морил вас обеих голодом?
— Нет, только меня.
— Что ты сделала?
— Выцарапала из кого-то мудака все дерьмо. Он разрывал меня на части, Стейси.
Не знаю, что сказать ей на это. Я здесь всего год, прошла через свой собственный ад. Но не такой, как Лекси. И точно не как Камми.
Я смотрю на ворсистый ковер в нашей комнате. Темно-желтый и спутанный, в пятнах там, где меня когда-то вырвало. Это был мой первый раз, клиент заставил меня выпить слишком много вина. До той ночи я была девственницей.
Ненавижу называть их клиентами. Это слово создает ложное представление, что я добровольно оказываю им услуги. У меня здесь нет воли. Они не мои клиенты, а Дока. Они мои демоны, живые шрамы, мое проклятие и предмет каждой суицидальной мысли в голове.
— Я беспокоюсь о Камми, — говорю.
— С ней все будет хорошо, как только мы выберемся отсюда.
Комната давит и вызывает клаустрофобию. Думала, что привыкну к ней, но так и не смогла. В комнате есть единственное окно, закрытое решетками. За ней находится плексиглас (прим.: твердая, бесцветная и прозрачная пластмасса, используемая в качестве заменителя стекла как более прочный материал), выкрашенный в белый цвет, с небольшими царапинами в краске. Камми сделала их ногтем, нацарапав цветок с лепестками, сквозь которые можно выглянуть и увидеть пляж. Лекси рассказывала, что раньше было еще три окна, но Док заложил их много лет назад кирпичом, а затем зашил гипсокартоном.
Она оглядывает комнату. Я знаю, что ищет оружие. Подруга действительно хочет убить его. В комнате нет ничего, кроме книг, наших кроватей и двух маленьких ламп. У нас нет комодов. Нет шкафов. Когда требуется смена одежды, Док приносит нам ее в зависимости от предпочтений клиента. Девичья школьная форма — самая популярная у меня, иногда он мне дает элегантные платья, когда пытается приукрасить. Я не выгляжу на семнадцать, когда надеваю эти платья. Думаю, в этом и заключается идея.
— Может, не будем убивать его? Что, если мы просто сбежим? — спрашиваю я.
Убийство. Кроме как мечтать о нем наяву, не думаю, что во мне есть нужные качества для него. Даже при таких обстоятельствах.
— Какого черта, Стейси? Если бы мы могли сбежать, я бы сделала это десять лет назад.
— У меня не хватит духа убить человека.
— Док — мразь, а не человек. Он заслуживает смерти. Кроме того, это то, что делают вампиры.
Это ее фишка. Вампиры. Каким-то извращенным образом я думаю, что именно так она справляется, притворяясь бессмертным, что жаждет крови, существом, избегающим солнечного света. Я позволяю ей продолжать притворяться. Никогда не спорю с ней по этому поводу. Если это удерживает ее от того, чтобы не потерять самообладание и не перерезать себе запястья, значит, так тому и быть.
— Так что давай обувайся.
Я смотрю на свою половину комнаты. В углу стоят две пары туфель на высоких каблуках. Одна пара красная, другая — черная. Это все, что у меня есть. Лекси видит их.
— Забей, — говорит она. — Пойдем.
Она хватает меня за руку и направляется к лестнице.