— У нас достаточно еды, — сказала она им. — Законсервированной и сушеной. Соленая свинина и бекон. Часто, когда прибывает новый корабль, я нахожу свежее мясо и фрукты, в большом разнообразии. На другом корабле, в ящиках с землей я выращиваю овощи. Здесь все растет очень быстро.
— Водоросли, например, — сказал Джордж. — И этот грибок.
— Да. — Она жестко посмотрела на него. — Всегда нужно быть осторожным с тем, что ешь или пьешь. Воду здесь необходимо кипятить. Она соленая, но не такая, как морская вода у нас дома. И в ней есть микробы. Можно очень сильно заболеть. В основном, я беру воду из цистерн на кораблях. И еще. Вы здесь желанные гости, но поймите, что есть правила. Самое главное — никогда нельзя покидать этот корабль без меня. Потом, когда вы изучите это место, можно… но не сейчас.
— Сколько длится ночь? — спросил ее Джордж. — День? Два дня?
На этот вопрос Элизабет, казалось, едва не улыбнулась. Но ее лицо сохранило серьезное выражение.
— Я так привыкла к этому… иногда сложно вспомнить, какими были день и ночь раньше, там, откуда мы прибыли. — Она сидела на кушетке, положив руки на колени. — Здешний день… то, что можно назвать днем… длится примерно три наших дня, иногда четыре. Ночь — примерно два.
Она сказала, что из-за тумана солнце никогда не бывает видно, хотя в определенное время года его можно заметить. Но лишь мельком. В отличие от лун при полнолунии. Это натолкнуло Джорджа на мысль, что если есть солнце и луны, то тогда это не просто какой-то космический тупик. А это целый мир. Планета, вращающаяся по орбите вокруг какой-нибудь звезды, о которой он никогда не слышал. О которой не слышал ни один земной астроном.
Кушинг спросил Элизабет, как велико это море. Но та не смогла ответить. Она знала, что оно огромно, возможно сотни, если не тысячи миль в диаметре, но его истинные размеры были неизвестны.
— Знаю, что можно плыть два дня по прямой и не найти ничего кроме водорослей и воды. Я никогда не видела суши и никогда не слышала, чтобы кто-то ее видел.
— Здесь, должно быть, тысячи кораблей и самолетов, — сказал Джордж.
— И они продолжают прибывать, — добавила Элизабет. — Иногда несколько месяцев ничего, а потом, вдруг, три или четыре, а то и пять или шесть. Партиями, они всегда прибывают партиями. Здесь повсюду можно найти обломки. Некоторые из них очень, очень старые.
Чесбро сидел, склонив голову, и тихо молился.
Элизабет Касл пристально посмотрела на него.
— Он священник? — спросила она.
Кушинг покачал головой.
— Нет, просто он имеет глубокую и твердую веру, — со всей искренностью ответил он.
Хорошо сказано, — подумал Джордж.
Кто-то другой мог назвать Чесбро чокнутым религиозным фанатиком… но только не Кушинг. Он бы не опустился до этого, ни за что. Такой он был человек.
— Вы не очень-то многословны, мистер Поллард, — отметила Элизабет.
Тот кивнул.
— Мне… мне просто нечего сказать.
— С ним все в порядке, — сказал ей Кушинг. — Просто он через многое прошел.
Элизабет и Кушинг сидели и разговаривали о специфике это странного нового мира, о живущих в нем существах и людях, сгинувших там на протяжении многих столетий, если не эпох. Очень жизнерадостная тема. Элизабет говорила об этом месте, как о враге, с которым приходится сражаться на каждом шагу, но победить невозможно. Она производила впечатление решительной, здравомыслящей женщины. Возможно, поэтому ей удалось здесь выжить — благодаря смекалке и жесткой настойчивости. Возможно, все те смерти, которые она видела, заставили ее более цепко держаться за жизнь.
Джордж обратил внимание на ее здоровый вид. Ее глаза были яркими, волосы блестящими, а зубы белыми и крепкими. Но сама она была бледной, отчего казалось, будто лицо было сделано из фарфора. Возможно, это от отсутствия солнечного света. Если бы люди жили здесь поколениями и размножались, рано или поздно они б утратили весь кожный пигмент.
— Все, что мы хотим, — сказал Кушинг, — это выбраться отсюда.
— Отсюда нет выхода, — жестко ответила Элизабет.
— А вы пытались его найти? — обратился к ней Джордж.
Она бросила на него испепеляющий взгляд, и он будто почувствовал дуновение смерти. Но ему было все равно, обидел он ее или нет. Ему не нравилась самодовольная уверенность в ее голосе. Может, ее устраивает и это место, но он ни за что не останется здесь.
— Пыталась ли я? Нет. С чего мне было начинать? — Она продолжала на него смотреть. — Со временем моя жизнь превратилась в одно сплошное выживание. Это все, о чем я думала.