Сакс поднялся на ноги.
— Сосунки, — произнес он. — Вы кучка гребаных сосунков, боящихся собственных теней. Не верю я ни в какого дьявола. Ни здесь, ни дома. Нет никакого дьявола.
— Однако есть.
Кушинг вернулся с кубрика, и по тону его голоса было понятно, что он не шутит.
— Он там есть. И это не убогое христианское пугало с вилами и рогами. Он реален, и у него есть планы на нас. Можешь мне поверить. — Он вздохнул и огляделся. — Но хватит об этом. Давайте поедим и приступим к делу.
18
Все сидели в кают-компании. Виски кончился, остался только кофе и налитые кровью глаза. Некоторые мужчины курили. Джордж, Сакс и Поллард изучали нарисованную Гринбергом карту корабельного кладбища и его окрестностей. Крайчек просматривал написанное ученым письмо. Кушинг беспокойно ходил взад-вперед.
— Итак, как я уже сказал, этот Гринберг… парень, которого Элизабет называет Отшельником… принадлежал к группе ученых, которые проникли сюда добровольно. Они с самого начала верили, что все самолеты и корабли в Треугольнике Дьявола и Саргассовом море куда-то затягивает через воронку. Только не знали, куда именно. Каким-то образом они пробрались сюда, так же как и мы.
Сакс оторвал глаза от карты.
— Значит, эти умники работали когда-то на военный флот? Какой-то там «Проект Нептун»? — он покачал головой. — Думайте, я поверю, что ВМФ будет тратить время на подобное дерьмо?
— Они же тратили время на «Филадельфийский эксперимент», верно? — сказал Поллард. — Кто знает, какое еще безумное дерьмо затевает наше правительство?
— «Филадельфийский эксперимент»? Что за чертовщина? — Сакс равнодушно отмахнулся. — И вы говорите мне, что наше правительство знает об этом дерьме, ничего с этим не делает? Ни за что не поверю. И ты веришь в это дерьмо, Джордж?
Но тот ничего не ответил. Он продолжал изучать карту.
Фабрини рассмеялся.
— Какой ты наивный, Сакс. Думаешь, эти политики когда-нибудь расскажут правду? Они только и делают, что лгут и скрывают всякое дерьмо.
— Ты не заставишь Сакса в это поверить, Фабрини, — вмешался Менхаус. — Он верит всему, что эти лживые засранцы говорят ему. Слепая вера.
Сакс ударил кулаком по столу.
— Менхаус, ты — гребаный кретин, и всем это известно. Я не верю ничему, что болтают те лживые вашингтонские ублюдки. Я был во Вьетнаме, придурок. И знаю, что такое ложь и укрывательство. Не тебе мне говорить, во что верить, потому что ты сам ни хрена не понимаешь.
— Хватит уже, — сказал Джордж. — Мы не говорим здесь о политике. Мы слушаем Кушинга. Может, если вы заткнетесь на какое-то время, он скажет, что хотел.
С этим никто спорить не стал.
— Дело в том, — сказал Кушинг, что эти ученые застряли здесь также, как и мы. Они что-то знали об этом месте и его природе. Гринберг называл его «Измерение Икс». Пусть будет так. Мы застряли в гниющем, туманном мире на грязных задворках Измерения Икс…
Он пересказал им то, что было в письме, познакомил с теориями Гринберга касаемо «кротовин» и межпространственного перехода. Тема была слишком сложной, но Кушинг попытался объяснить ее более доходчиво. Он признался, что даже он, с его научными наклонностями, сам был сбит с толку. Но в целом, все это имело смысл. Гринберг объяснил, как они попали сюда и то, как они гипотетически могли бы вернуться назад.
— Хорошо, — сказал Фабрини. — Но если то, что Элизабет рассказывала про своего дядю, правда, то каковы наши шансы? Он искал открытую воронку и так и не нашел. Что это значит для нас?
— Ты кое-что пропустил, — сказал Крайчек, указывая на Фабрини письмом. — Здесь Гринберг пишет, что он возвращается к тому кораблю, «Ланцету». Говорит, что это — ключ. Ключ к спасению из этого места.
— Верно, — сказал Кушинг. — «Ланцет». Гринберг говорил, что этот корабль проклят. Не знаю, что он имел в виду, но очевидно этот корабль играет важную роль. Он ничего не говорит о том, что будет ждать нас в Море Туманов, пока не откроется воронка. Кажется, он думал, что единственный выход находится на «Ланцете, либо это сам «Ланцет».
— Также он сказал, что если мы вернемся, то можем оказаться в другом времени, — сказал Сакс. — Может, это просто какое-нибудь безумное дерьмо в духе Вуду, а может, и нет. Если нет… Боже, кто знает, где мы окажемся.
— Да кому какое дело? — сказал Менхаус. — Я в том смысле, разве это имеет значение? Возможно, время откатится назад, как он сказал, а если нет? К черту! Десятый или пятнадцатый век всяко лучше, чем это место, я так считаю.