— Пол, — сказал он, осознавая, что он впервые обращается к Гослингу по имени. — Пол… что за чертовщина тут творится? Туман, крушение… все это как-то неправильно, и мы оба знаем это. Раньше тебе приходилось следить за языком, потому что я был пассажир, а ты — ответственное лицо. Но теперь это не имеет значения… так, где же мы находимся?
Гослинг поджал губы, его лицо посуровело. Возможно, он придумывал какую-то ложь, полуправду, что-то, что поможет Джорджу не упасть духом. Но он лишь покачал головой и пробежал пальцами по седеющим волосам.
— Не знаю, Джордж. Я не знаю, где мы и как сюда попали. Я знаю не больше твоего. — Он сделал глоток воды. — Моряки любят травить байки, и одна из них, которую они продолжают повторять веками, — про Саргассово море, Кладбище Дьявола, Море Потерянных Кораблей и все такое… какие-то жуткие места, из которых никогда не возвращаются корабли и их экипажи…
Он рассказал Джорджу истории про мифическое Саргассовое море, объяснив, что на самом деле в нем нет ничего мистического. Да, там исчезало множество судов, там часто находили брошенные корабли, но он не сказал бы, что там было хуже, чем в любом другом морском регионе. Это было море морских водорослей, плывучая пустыня. Местами скопления водорослей достигали размеров островов. Это море напоминало водоворот, в котором ограничивающие его течения создавали огромную мертвую, заполненную водорослями область. Во времена парусников корабли, попавшие в штиль, зачастую оставались там навсегда. Их находили с командами скелетов на борту. Поэтому моряки и рассказывали неприятные, шокирующие историю о том, что они видели.
— Но это ничего не значит, Джордж. Правда. Ничего не доказывает, — сказал он, пытаясь развеять мрачную подоплеку своих слов. — Для большинства этих случаев существуют нормальные, логичные объяснения. Но матросы зачастую предпочитают более жуткие, диковинные истории. Чтобы было с чем коротать время.
Джорджу не нравились все эти россказни, и он верил в них не больше Гослинга… Но они кое-что объясняли, и это заставляло его нервничать.
— Говоришь, наше последнее подтвержденное местонахождение было на краю Саргассова моря? Это правда? — спросил он.
Гослинг кивнул.
— Да. А потом…
Но Джордж знал, что случилось потом.
На них накатил туман, стало нечем дышать… навигационные приборы сошли с ума, и они заблудились. Да, он хорошо знал, что случилось потом. Гослингу очень хотелось закрыть тему, но, как говорится, шила в мешке не утаишь.
— Что если в этом что-то есть, Пол? Что если мы заплыли в одну из тех мертвых зон, про которые ты говорил? В мертвое море? Что тогда? Что с нами будет? Что нам делать?
Но Гослинг лишь покачал головой.
Он взял химический фонарь, подошел к выходу из тента и проверил натяжение плавучего якоря. Он объяснил, что пока не было ветра, они продолжали двигаться, предположительно, из-за подводных течений.
— Благодаря якорю мы будем двигаться более-менее по прямой, — сказал он. — Потому что… да, мы движемся… напряжение в леске есть. Нас куда-то тянет.
Джордж стоял рядом с ним у двери, глядя на клубящийся вокруг туман. В нем отражались красные всполохи от мигающего на плоту маяка. В остальном, туман был иногда темнее, иногда ярче. Отбрасываемое им свечение напоминало сумерки — вроде бы, все видно, но не очень отчетливо.
Гослинг зачерпнул рукой воду и всмотрелся в нее в свете химического фонаря. Это была не совсем вода, а какая-то водная суспензия, склизкая смесь из жидкого желе и взвеси. Розовая, почти красная. И пахла тухлыми яйцами.
— Что-то с ней не так, — сказал Джордж. — Никогда не видел такой воды.
Гослинг согласился с ним, хотя вспомнил про «красный прилив», когда от скопления микроскопических водорослей вода приобретает красный цвет.
— Не рекомендую пить ее.
Джордж впервые увидел это вещество при настоящем свете. И вспомнил, что когда переворачивали плот, оно попало ему в рот. Но он не глотал его… так, по крайней мере, ему показалось.
— Чертово место, — сказал он.
Гослинг рассмеялся.
— Ты прав.
Джордж откашлялся, вспомнив вкус той слизи во рту.
— Интересно, а остальные…
Он так и не закончил фразу, потому что из тумана раздался пронзительный, режущий слух вопль. Он резко усилился, напомнив стрекот цикад на летнем лугу, и так же быстро затих.
— Господи Иисусе, — простонал Джордж, затыкая пальцем левое ухо. — Что это было?
Гослинг лишь покачал головой.