— Призраки, сэр, — сказал он дрожащим голосом. — Всего лишь призраки.
23
Капитана звали Арлен Морзе.
Море было у него в крови. В то время как другие ребята хотели стать звездами футбола, пилотами или машинистами, Морзе мечтал быть моряком. Он хотел быть капитаном и управлять собственным кораблем, большим, мощным и значительным. За двадцать лет службы на военном флоте он водил эсминцы, танкеры, тральщики, патрульные катера, легкие крейсеры и даже буксиры. Это была его жизнь, другой он не хотел.
И вот однажды военный флот ему наскучил. Морзе был старшиной, потом, отучившись в корпусе вневойсковой подготовки офицеров резерва, стал энсином. Почти без усилий поднялся по карьерной лестнице до капитана. Делал то, что ему велели, и так, как ему велели. В любом флоте есть всего два типа людей: те, кто следует приказам и инструкциям, и те, кто этого не делает. Последние остаются не у дел.
Морзе играл в эту игру по правилам, и в конце концов правила обернулись против него.
Он командовал собственным кораблем, ничего более. Не окончив военно-морскую академию в Аннаполисе, он не мог продолжать расти в звании, его карьера завершилась, поэтому после двадцати лет службы Морзе уволился в запас и ушел в торговый флот без каких-либо сожалений. Жизнь была к нему благосклонна.
А потом выдался этот рейс.
Как и любой другой моряк, он с первого дня службы слышал разные страшилки и байки. Казалось, что некоторые матросы боятся воды больше, чем дети — темных шкафов. Они придумывали истории о том, как пропавшие корабли захватывают злые силы или проглатывают морские чудовища, вой ветра превращается в жалобные, бестелесные голоса утопленников, причудливые туманные образования становятся кораблями-призраками. Байкам о привидениях, чудовищах и проклятых морях не было конца.
У каждого моряка была своя история, но ведь это были всего лишь фантазии.
Теперь Морзе начал в этом сомневаться.
24
Под утро случилась очередная беда.
Ночь протекла мимо, словно смола, — медленная, тягучая, черная и обволакивающая. Все на борту жаждали дневного света, надеялись, молились, чтобы он рассеял туман и вернул их к нормальной жизни. Даже тот, кто не был свидетелем тревожных событий, понимал, что они заблудились в каком-то безумном кошмаре. Может, всему виной были истории, витавшие вокруг, как простудные бактерии, небылицы, не сравнимые с суровой, неоспоримой реальностью. А может, это было ощущение, пробиравшее до мозга костей, словно ад разверзся под ними и поглотил корабль целиком.
Так ночь постепенно сменилась утром.
Согласно цифровому хронометру, было начало пятого, когда все полетело к чертям. Гослинг, который не мог уснуть, потому что перед глазами тут же начинали извиваться гигантские морские черви, сидел в рулевой рубке. За штурвалом был Пирс, старший помощник дремал за штурманским столом, его глаза, наконец, начали слипаться.
Тут Пирс вдруг закричал и резко рванул штурвал вправо. Примерно в это же время дежурный матрос объявил по внутренней связи:
— Баржа идет прямо на нас! Мы сейчас столкнемся! Руль на борт! Руль на борт! Она идет без огней, без чертовых огней!
Все произошло в считаные секунды, к тому моменту Гослинг был уже на ногах. Он заметил таинственную баржу на экране радара, открыл рот — и в следующее мгновение баржа протаранила левый борт «Мары Кордэй». От удара Гослинга швырнуло на стол. Длиной баржа была триста футов и имела достаточную массу, чтобы разрубить судно пополам. Она врезалась в корабль на скорости в четырнадцать узлов, разорвав обшивку носовой части, ее нос погрузился в специальный двухкорпусный отсек для особо опасных грузов, содержавший почти сто тонн дизельного топлива для Французской Гвианы. Свыше двухсот бочек разлетелись вдребезги, а их содержимое разлилось по трюму. Через считаные секунды «Мара Кордэй» начала заваливаться на левый борт. Баржа, продолжая двигаться на полной тяге, вырвалась из пробитого судна, развернулась и ударила его в бок кормой. В трюмы тут же хлынули галлоны воды. Крен на левый борт усилился.
Первый удар нарушил целостность надстройки, обрушив находящиеся по левому борту палубы. Раздался скрежет рвущегося металла, рулевую рубку подбросило на несколько футов вверх, стекла из окон вылетели, половые доски вспучило.
Приподнявшись, Гослинг увидел, что Пирс лежит на полу с залитым кровью лицом. В дверь, что вела в кабинку капитана, ввалился Морзе.
Гослинг смог произнести лишь:
— Капитан, у нас проблемы…