Фабрини чертыхнулся.
— А он прав, Фабрини, — пробормотал Сакс. — Давай закончим на этом. Побережем силы, они могут нам пригодиться. Знаю, вам двоим силы потребуются, когда вы доберетесь до суши и приметесь отдирать друг друга в задницы.
— Черт бы тебя побрал, Сакс, — ругнулся Менхаус.
— Извини, просто я никогда не думал, что застряну посреди океана с парочкой парней вроде вас. Господи Иисусе!
— Заткнись, Сакс, — устало сказал Фабрини.
— Ладно, я заткнусь. Думаю, мы все должны заткнуться, чтобы всем было хорошо, особенно Фабрини. Мы не были бы в этом дерьме, если б он не надрачивал тебе колбасу, Менхаус, а позаботился бы о шлюпке.
— Трахал я тебя и твоего папашу, — огрызнулся Фабрини.
— Моего папашу? Черт, он хотя бы научил меня следовать инструкциям, а твой старик был слишком занят сексом с соседским пуделем вместо того, чтобы научить тебя чему-то путному.
Менхаус уткнулся лицом в сырую прохладу ящика, молясь о скором спасении, каком угодно. В тот момент он предпочел бы встречу с акулами необходимости слушать перебранку двух идиотов.
«Господи, здесь есть еще один корабль, разве нет?» — думал Менхаус, но он не был в этом уверен. Если уж на то пошло, он много в чем не был уверен. Например, в том, где они находились. Чертов туман, странный запах — все было как-то неправильно. Он не мог понять почему, но что-то внутри подсказывало, что кораблекрушение было наименьшей из их проблем.
— Интересно, где мы находимся? — едва слышно прошептал Фабрини, но остальные его услышали.
Сакс что-то проворчал, а Менхаус не проронил ни слова. Он боялся что-либо сказать, потому что, как ранее «Мара Кордэй», был дезориентирован, стрелка его внутреннего компаса не могла найти полюс.
— Думаю, что где-то в Атлантике, — произнес Менхаус, надеясь, что не ошибся.
Фабрини буркнул в ответ:
— Ты так считаешь? Правда?
Менхаус ждал, что Сакс сделает какое-нибудь глупое замечание, грубое, оскорбительное, но не лишенное юмора, которое разрядит эту жуткую, все разъедающую напряженность. Но Сакс ничего не сказал, и Менхаус почувствовал, как что-то у него внутри сжалось еще сильнее. Он уставился на мерцающий, молочно-белый туман и увидел, что тот стал каким-то совершенно неестественным: живым, разумным и голодным.
«Он ест людей заживо, — произнес его внутренний голос, отразившись эхом от какого-то темного, заброшенного места, словно от дна колодца. — Он засасывает корабли, швыряет людей в этот богомерзкий суп, а потом медленно, неторопливо переваривает их.»
Но это в нем говорили нервы, натянутые до предела от стресса, тревоги и страха перед неведомым, и Менхаус не собирался их слушать. Он будет таким же крутым, как те двое, и встретит судьбу с усмешкой.
Да, верно.
Держась одной рукой за покачивающийся ящик, он сунул другую в воду и, как и Джордж Райан, понял, что с морем было что-то не так.
— Какого черта ты делаешь, Менхаус? — поинтересовался Сакс. — Ты же не пьешь там эту хрень, надеюсь?
Менхаус заверил его, что даже не собирался.
— Какая-то она странная, а? Я про воду. Вязкая какая-то.
— Как незастывшее желе, — сказал Фабрини. — Чертов суп.
— Да это просто масло от корабля, вот и все, — вмешался Сакс.
Это было похоже на правду, но проблема заключалась в том, что никто из них не купился на такое удачное объяснение, в чем не было их вины. Потому что дело было не только в воде: все там казалось другим, не таким, каким должно было быть, и этому нельзя было подобрать разумное объяснение.
— Это не масло, Сакс, — сказал Фабрини. — Господи… потрогай воду, она как слизь. Тяжелая, болотистая, не знаю даже, как еще сказать.
Пока двое спорили — а они спорили по любому поводу — Менхаусу в голову пришли кое-какие мысли, но он не собирался их озвучивать. Вода была не только склизкая, но и соленая, теплая, и вязкая, как желатин, — она напоминала ему об околоплодной жидкости, жаркой парной бане органического бурлящего бульона, словно они плавали в самой большой в мире плаценте. Однажды в средней школе Менхаус прочел, что плацентарная жидкость по химическому составу очень близка к первобытным океанам Земли, органическому вареву, полному зачатков новой жизни.
— Не стоит об этом спорить, — наконец сказал он, устав их слушать.
Фабрини фыркнул:
— А кто спорит?
— Заткнитесь, — рявкнул Сакс. — Вы оба. Я что-то слышал.
Они сразу же замолчали, прислушиваясь и чувствуя, как бьются их сердца и воздух наполняет легкие, потому что не ждали ничего хорошего от клубящегося тумана.