Монолог ламы напомнил мне разговор с мамой, когда однажды мы с ней рассматривали семейный альбом и я наткнулась на одну фотографию. На черно-белой карточке был изображен мой дедушка, который умер еще в девяносто пятом году. На фотографии он был молод, рядом с ним стояли два одинаковых на лицо ребенка – моя мама и тетя Тоня. Позади них в отдалении чум, а рядом с ними северные низкорослые олени. Я тогда спросила у мамы: «А что это за чум? Вы там жили?». Мама рассказала, что ее отец Георгий Яковлевич, мой дед, одаренный от природы человек, в свое время учился в школе-интернат, в совершенстве знал русский язык, но так и не смог по-настоящему приспособиться к другой жизни. После школы он так и не поступил в институт, в который его приглашали, и уехал в деревню, где долгое время в местности Борто работал оленеводом. Одной ногой он был в прошлом – в древнем мире своих предков, где веками работали простые таежные законы: заботься о своем олене, добывай пищу в лесу, дели поровну свою добычу, уважай и почитай природу, расти детей сильными и крепкими; а другой ногой в настоящем, где нет другого бога, кроме Христа, где нужно уметь зарабатывать деньги, чтобы содержать свою семью, где надо уметь быть хитрее и изворотливее. Где недостаточно быть просто хорошим охотником и оленеводом. Испугал, значит, его этот новый мир? Пока несся вперед этот огромный мир, стоял дед Георгий на месте в нерешительности и удерживал рядом свою семью.
А осенью сестер внезапно отправили на учебу в школу – интернат, где до весны они тосковали по родителям и по родному дому, учили русский язык, мало-помалу забывая родной эвенкийский.
Потому и тяжелее им было проходить путь своих родителей. Путь, к которому их отец должен был их подготовить, но не сумел этого сделать.
Позже, после смерти маминой матери, моей бабушки, он все же переселился в деревню, но замкнулся в себе. Помню, мама с грустью говорила о том, что совершенно не знает историю своих предков. Что дедушка никогда не рассказывал о своих родителях - кто они были? Какими людьми?.. Возможно, он сам до конца жизни простоял на распутье двух дорог.
И эта потемневшая от времени фотография с изображением эвенка и двух его маленьких детей – единственный артефакт, символизирующий распутье этих двух дорог.
– Эвенков считают слабым народом, – заметила Лена. Лама перестал смеяться и на секунду задумался.
– Так любой народ слабый, если он маленький, – возразил он. – И притом, вы не забывайте, что ваш народ по всей России расселился и живете вы практически отдельными группами. Это мы буряты, в основном, плотно тут живем, поэтому и кажется, что нас, бурятов, много и что мы сильные. Да слабый в каком это смысле? Слабый духом или физически слабый народ? Если физически, то маленькие северные люди очень выносливые, и я бы не сказал, что слабые. Ну а потом, вы же еще не окрепли, по сути дела. Ваши предки с трудом пережили перемены. Вы представьте, подняли вас до неба и бросили вниз и вам нужно очень быстро научиться летать по воздуху. Ну, может быть, слабое сравнение. – Жаргал-багша поправил очки на носу: - Там же, в двадцатых, произошел разрыв. Ваши бабушки, дедушки не рассказывали вам? Нет? Они же попросту растерялись – с одной стороны древний мир предков, привычный быт, привычный уклад, а с другой стороны – другой, новый мир, с другой культурой и с другим бытом. Это же время надо, чтобы научиться жить в новых реалиях, окрепнуть. А вспомните те же девяностые, когда кругом безработица была, когда оленеводство перестало поддерживаться государством, сколько эвенков без работы сидело? Сколько народу спилось? Так они еще адаптироваться не успели, а тут новая беда! Говорите, слабыми считают? Очень легко видеть изъяны людей, которых по пальцам пересчитать можно! – Воскликнул он в конце бурной тирады.
– Вот если отдельный человек слаб духом… Вот вы считаете, что вы слабы духом? – лама проницательно посмотрел на Лену. Она пожала плечами.
– Не знаю.
Лама сложил руки на столе и корпусом поддался вперед.
– А это уже психологический момент, никак не относящийся к национальности. Будь ты бурятка или эвенка или русская, да хоть индуска какая-нибудь. Нельзя считать себя слабой духом. Нельзя вообще причислять себя к слабым. Понимаете? Стала считать себя слабой – значит и будешь такой. Сказали тебе люди, что слабая, ты поверила – значит, ты становишься слабой…Нам даются испытания, чтобы мы окрепли духом. Как сказал Чингиз Айтматов: «Слабый духом человек противится испытанию, сильный идет навстречу этому испытанию». Понимаете? Мы сильные, когда верим в свою силу. Когда идем навстречу испытаниям. Вот, вам люди говорят, что вы слабые, а вы не верьте никому. Может быть, как раз-таки ваше поколение уже адаптировалось и от вас и ваших детей уже пойдет рост вашей национальной культуры, вашей национальной силы. – Жаргал – багша сжал руку в кулак и слегка потряс ею. – Понимаете?