Мычали коровы, требуя выпустить их в поле. На земле возле поварни вертелись выспавшиеся собаки. В поварне вовсю топилась печь, на которой сдавленно шумела вода в кастрюле и чайнике. Рядом стоял широкий деревянный стол, крытый цветочной клеенкой, изрезанной в некоторых местах, ножом. За столом сидел старик Доржо, вставший еще раньше молодых, пил густой чай, разбавленный свежим, сдоенным с утра, молоком. Все эти мелочи и вся эта картина вызвала в душе щемящее чувство безмятежного деревенского детства.
Света и Сема умывались и выходили на улицу. Света готовила завтрак в поварне, а Сема тем временем шел к стайкам выпускать скот на пастбище.
В тот роковой день, когда она должна была узнать о пропаже своей матери, они решили поехать за смородиной. Взяли с собой хлеба, сметаны, огурцов, чай, сахар, котелок – закинули все это в два ведра. Ведра в свою очередь положили в сумы, предназначенные для перевозки на коне. Потом Сема привел с поля своего коня, привязал недоуздком к коновязи и запряг его. Затем взвалил на седло сумы так, что обе они удобно легли по двум сторонам седла.
Сема отвязал коня, поставил левую ногу в стремя и запрыгнул в седло. Затем он подъехал к высокой чурке, на которую взгромоздилась Света, подождал пока она сядет сзади и легонько понукнул лошадь. Они двинулись в путь к ближайшей горе, в ущелье которой, по рассказу старика Доржо, нынче уродилась на славу смородина.
Старик оказался прав. Едва завернув за гору, углубляясь в ущелье, густо поросшее кустарником и шиповником, они увидели тут и там кусты смородины, клонившиеся от тяжести гроздьев. Света ахнула от увиденного, похлопала легонько парня по плечу:
– Сема, давай прямо тут затаборимся?!
–Давай!..
Остановились. Сема распряг коня, развел дымокур, чтобы пауты и комары не закусали животное.
Густое, терпкое разнотравье щекотало ноздри. Природа тут жила по своим правилам - не громко, неторопливо. Вперемежку с черными гроздьями смородины из земли тянулся колючий шиповник, нагло вплетаясь в смородиновые кусты. По левому косогорью зеленым ковром вальяжно раскинулся на десятки метров брусничник. Белобокая брусника пряталась от солнца под плотными изумрудными листочками. В низине ущелья полз ужом по земле еле заметный ключ, прикрытый от солнца бордовыми листьями моховки - дальневосточной и сибирской деликатесной ягоды. Светка как увидела, так и обмерла. Потом очухалась и принялась бережно собирать красные, мягкие переспевшие ягодки.
Часа три самозабвенно ребята занимались сбором, по направлению ключа постепенно отходя от табора, вслед за тянущимися дорожками кустами смородины.
Ближе к полудню, наконец, разогнули спины и пошли на табор. Развели костер, на котором сварили в котелке чай. С аппетитом пообедали и после обеда разнеженные едой и солнцем лежали на лошадиных потниках, глядя на безоблачное синее небо и островерхие верхушки деревьев. Верхушки слегка качало ветром, внизу на земле он практически не ощущался.
– Как хорошо! – мечтательно сказала Света.
– Это хорошо, что хорошо,– улыбнулся в бороду парень.
– Вот знаешь, Сема… – Света поднялась и обхватила колени руками. – Я тебе честно скажу – мне давно вот так спокойно и хорошо не было… Так хорошо, что аж страшно…
– Почему страшно?
– Не знаю… Такое странное чувство… Противоречивое.
– Хм, – хмыкнул он. – Наверное, просто ты давно с деревни не выезжала.
– Может быть, – согласилась Света. – И может быть и хорошо, и страшно, потому что на многие километры впереди нет людей… Вокруг никого…
Парень засмеялся.
– Ага, только мы с тобой! – воскликнул он. – И Доржо.
Света тоже засмеялась, взглянув на бородатое лицо парня.
– Точно, и Доржо! И конь еще наш!
– Конь же – не человек. А мы про людей говорим, – не согласился Сема.
– Все равно… Главное, мы с тобой. Слушай, я тут подумала... - Света ласково погладила парня по курчавой голове. - Может быть, мы в город переедем? Как считаешь? Снимем квартиру, устроимся на работу...