Николь нырнула руками под бедра Старшей и обхватила ладонями тонкую талию восточной прелестницы, испивая из нее дрожь наслаждения. Девушка пьянела от нежности к Самиде, и никакая порка не сравнилась с минутой крепких спазмов мышц и пульсацией крови в нежных и тонких тканях. Самида раскинула в стороны руки, и Николь пластично, как юная хищница, наклонилась к фамильярке и прошептала:
— Прости меня.
Старшая порывисто приподнялась и припала в истекающем нежностью поцелуе к губам Николь, крепко обнимая как свою возлюбленную.
— Прощаю, — Самида прижалась щекой к виску девушки и едва слышно выдохнула, — спасибо.
— Прекрасно, — Августино три раза хлопнул ладонями, довольный откровенной сценой нежности между двумя чаровницами.
Самида проворно спрыгнула со стола, одернула платья и смущенно села на стул, ожидая дальнейших указаний от Господина. Николь изящно промокнула губы, глядя на возбужденного вампира и аккуратно положила кусок ткани обратно на стол.
— Самида все же десерт, — девушка улыбнулась напряженному Августино, — и я голодна.
— Иди на кухню, — мужчина хлестнул Арни по руке, которая была в опасной близости к ширинке, — да что ты за животное? Я на тебя опять надену тебя ошейник!
Николь подхватили многослойный подол и довольная засеменила из столовой. Ей казалось, что она готова съесть медведя вместе со шкурой и мохнатыми ушками. Она забежала на кухню и с тихими улюлюканьем и пританцовываниями вытащила из холодильника остатки запеченной в прованских травах телятины, овощной салат и нарезку из пармской ветчины. Николь налила себе белого вина из початой бутылки, которую нашла на боковой дверце и уселась на стул, широко расставив ноги. Не успела она отправить в рот кусок сельдерея, как на кухню зашел Августино и сел напротив. Однако вампир в заляпанной кровью рубашке не смог испортить аппетит девушки, и она громко захрустела сочным куском мясистого стебля. Мужчина нервно бросил на стол тонкую черную папку.
— Ты приемная.
— Да, — Николь отправила в рот ломтик холодного мяса и запила душистым вином.
— Ты знала и не сказала мне? — мужчина откинулся назад и постучал пальцами по колену.
— У всех вампиров плохо с памятью? — Николь недоуменно моргнула, — никаких откровений, Августино.
— Да чтоб тебя, — мужчина раздраженно потер подбородок, — откуда ты вылезла такая?
— А там не написано? — пробубнила с набитым ртом, тыкая вилкой в папку.
— Монастырский приют, — вампир прищурил глаза.
— Верно, меня нашли розовощекой крошечкой у порога Церкви, — Николь запила мясо вином, — ни записки, ни кулончика.
— Какого кулончика? — Вампир смешался.
— Какая-нибудь загадочная семейная реликвия, — Николь засмеялась, — которая жутко дорогая.
— Ты хоть на каплю крови адекватная? — Августино скривился, — тебя не волнует, кто тебя выродил?
— Нет, — девушка мотнула головой и захрустела листьями салата, — у меня есть папа-домохозяин, мама-швея. Я росла в замечательной полной семье со счастливым детством и разбитыми коленками. У нас был кот и собака. Нормальная, Августино, собака, а не человек в ошейнике! А дом у нас близко к морю, маленький и уютный. Там всегда пахнет шарлоткой и коричным сахаром, — она провела языком по зубам и скривилась, — зачем мне знать, кто выродил меня? Чтобы что?
— Ты ведь могла стать монахиней, — вампир передернулся.
— Могла, — Николь отодвинула пустые тарелки и выпила остатки вина, — а еще я могла стать физиком-ядерщиком, если бы не провалила экзамен. До сих пор жалею, что вместо того, чтобы зубрить учебники, я сериалы смотрела. Это тебе не члены вампирам отсасывать.
— Да, — Августино высокомерно кивнул, — экзамен по минетам ты бы сдала на отлично.
— Ну, я же не знала, что ты проводишь набор на факультет озабоченных фамильяров, — Николь сладко зевнула, — ты бы хоть объявления, что ли, развесил.
— Как-то не подумал, — Августино склонил голову и скользнул глазами по шее Николь, — расскажи мне, что ты почувствовала в моих объятиях той ночью.
— Мне было больно и страшно, — Николь меланхолично смотрела на своего убийцу.
— И все? — мужчина размял челюсть.
— Никакого романтизма, — девушка покачала головой, — забавно, что в массовой культуре, ваши укусы описывают как нечто ослепляющее истинным наслаждением, а на деле в меня будто сунули тупую вилку и расковыряли мышцы. А еще меня тошнило от головокружения и потери крови. Мерзкое ощущение.
— Иди ко мне, золотце, — Августино ласково улыбнулся и протянул руку к девушке.