Августино решительно подошел к пленникам, содрал с их голов мешки и скривился, отворачиваясь от мерзких уродов с кляпами во рту. Лица их были в глубоких морщинах греха и язвах порока, а впалые глаза в пелене жалкой трусости. Полысевшие с желтой дряблой кожей.
— Скажи, что ты отказываешься их убивать, Николь, — Августино сощурил глаза на девушку, — давай же! Ты же милая и добрая душа, которая не погубит человека, даже если он опустившийся на самое дно урод! Это большой грех, золотце, и не будет тебе прощения!
Августино буквально умолял девушку, чтобы она сказала роковые слова и спасла его от яда чужой крови, пожертвовав своей жизнью и возможностью стать Вечной. Николь перевела растерянный взгляд на престарелых наркоманов, и почувствовала к ним презрение и благодарность, что они в своей жалкой жизни приняли хотя бы одно правильное решение — отказались от новорожденного ребенка. И наградой за этот подвиг будет смерть. Кто-то должен был окончить их безобразную жизнь, полную жестокости и грязи, и отправить грешные души прямиком в Ад.
Николь сцапала скальпель, подскочила на босые ноги и кинулась к тем, кто дал ей жизнь. Ухватившись за свою злость на Августино, который скрыл важную деталь их сделки, и омерзение к мычащим торчкам, девушка резким и неумелым движением хлестнула по бугристой шее образины, из чьей утробы она вылезла. Женщина глухо завопила и задергалась, и тонкое лезвие без труда вспороло кожу. Влажный всхрип, и из шеи брызнула кровь. Не позволяя Николь опомниться, мозг перетянулся ледяными нитями решимости, и девушка с молчанием мясника продырявила горло своему отцу. Она жестко дернулась всем телом в сторону и из кривого пореза вырвался фонтанчик смерти.
Николь свирепо отняла протянутый кубок из пальцев мрачного Августино, чьи глаза горели зловещей отрешенностью, и дрожащими руками подставила тяжелый сосуд сначала под одного умирающего в агонии родителя, а потом под другого. Сознание Николь покрылось непробиваемой коркой алмазного льда, защищая ее от шока и ужаса перед смертью и страданиями живых людей. Из тьмы подсознания отделилась тень, которая взяла на себя грязную и отвратную работу.
Трещины на кубке почернели от крови, когда чаша наполнилась до краев. С остекленевшим взглядом девушка подала кубок безмолвному Августино, который с ползучей неприязнью к белобрысой дряни прошипел:
— Я принимаю твою дар, Николь.
Он уверенно опрокинул в себя кубок, и по его челюсти и шее поползли багровые черви теплой крови. Хрусталь на чаше потускнел и стал мутным и грязным, как воды нечистот, стекающих в зловонные лужи на помойках во время дождя. Вампир отбросил кубок в сторону и послышался мелодичный звон, который оповестил о свершении сделки между бессмертным чудовищем и мелкой жестокой пакостницей.
Мужчина в остервенении накинулся на Николь, отбрасывая скальпель в сторону, и за волосы потащил ее к клетке. Присутствующая на казни Самида вышла из тени и с печальными и сочувствующими глазами помогла хозяину приковать оглушенную адреналином Николь цепями к стене. Руки Августино тряслись как у алкоголика, горло было схвачено спазмами разъедающей тошноты, и стоило ему подняться на ноги, как он пошатнулся и привалился в слабости к прутьям. Вампир был отравлен самым отвратительным ядом в мире, и его мышцы обрастали корнями проклятиями чужих болезней и недугов. Вампир с трудом запер клетку треморными руками, и выйти из пыточной ему помогла Самида, на чьих хрупких плечах он повис стонущим стариком.
Николь вжалась в стену, глядя невидящими глазами на покачивающихся и подергивающихся жертв быстрой и безжалостной расправы. Она посмотрела на окровавленную руку и вновь немигая уставилась на двух мертвецов, чьи раны были раскрыты как пасти кошмарных монстров. Девушка словно смотрела на устроенную ей бойню со стороны, как на застывшую картину обезумевшего душегуба. Николь безучастно подумала о том, что тазы под трупами были бесполезны — весь пол был залит алой кровью, и лишь малая ее часть попала в емкости, дребезжащие от каждой вязкой капли.
Реальность начала терзать когтями ледяную броню Николь. Жестокий демон махнул тонким хвостом и скрылся в черном омуте души задыхающейся от паники девушки. В нос ударил густой запах крови, смерти и обгаженного белья. И Николь закричала. Ее вопль вынырнул из пыточной, скользнул по лестнице и устремился во все комнаты и коридоры тлетворным дыханием бездушного и вечного зла, которое скрывается в каждом человеке.