— Мне кажется, ты врешь, — мужчина медленно потянул кольцо на себя и вновь протолкнул стержень внутрь.
Девушка вскрикнула и по щеке покатилась слеза темной похоти к вампиру, который причинял ей постыдную и извращенную боль отполированным каким-то безумным мастером ларимаром. Если бы она могла дотянуться руками до напряженного клитора и связать вместе желание и унижение, чтобы выпустить из себя томящегося зверя наслаждения из утробы!
— Насладись моментом, Николь, — мужчина томно посмотрел на растопыренные пальцы девушки, — почувствуй, наконец, как боль медленно перетекает в желание и обратно. Вожделение может быть мучительным страданием, а боль истинным освобождением.
Слова Августино перекурчивались в горячий поток несвязных слов. Мир вокруг Николь сосредоточился вокруг ползучей как змея боли, чья скользкая чешуя врастала в сокращающиеся мышцы холодным удовольствием. Мужчина бесшумно поднялся на ступеньку, продолжая терзать Николь медленными вращениями и поступательными движениями, и расстегнул ширинку. Нагретый нутром камень выскользнул из девушки, и Августино неумолимым толчком вошел в спазмирующее тело жертвы. Николь взвизгнула, откидывая голову.
— Я все же стал твоим первым мужчиной, — он яростно вжался бедрами в Николь, распирая внутренности членом, с которым не мог конкурировать ни один ларимаровый стержень из коллекции вампира. Он сжал пальцы на горле невольницы, — а это дорогого стоит.
Августино с ожесточением вторгался в Николь, все крепче и крепче сжимая пальцы на ее шее, лишая возможности сделать хотя бы один глоток воздуха, пропитанного развратом. Этот никчемный мир, уродливый дом и подвал начали тонуть в темноте боли, горячего желания и страхе смерти от руки разъяренного Августино. Когда Николь начала терять сознание, черная пелена треснула и лопнула, обрушивая на кричащую девушку острые осколки болезненного экстаза, который усиливался обжигающими вздохами жизни и глухим рыком кровососа, который дерганно вжимался в лобок своей любовницы.
Николь измученно простонала, когда мужчина выскользнул из нее, и отвернула лицо, содрогаясь от накатывающей волнами тупой боли и слабости. Августино мягко провел шелковым платком между ягодицами девушки и поднес его к лицу измученной жертвы. На белоснежной ткани виднелись пятна порозовевшего от крови семени.
— Сохраню на память, — мужчина сладко улыбнулся и убрал кусок ткани в карман рубашки, — стоило бы еще записать твои крики, чтобы слушать их перед сном.
— Надеюсь, меня купит кто-нибудь другой, — едва слышно прошептала Николь, — вампирша или кто-нибудь с маленьким членом.
— Какие низкие у тебя стандарты, — мужчина расстегнул пряжки на ремнях и вновь заглянул в заплаканное лицо девушки, — но ты права, мелкописечники обычно любят выкобениваться на аукционах и покупать всякую дрянь за огромные деньги.
Он томно провел языком по искусанным губам и оскалился:
— Можешь полежать, если устала.
Августино закрыл ящик с ларимаровыми стержнями и расслабленно вышел из пыточной, потирая пах через тонкую ткань брюк. Николь устало и униженно смахнула слезы с щек и медленно и покряхтывая спустилась с уродливого мерзкого кресла. Каждое движение причиняло ей саднящую боль у основания истерзанных ягодиц, и она тихо поскуливала, натягивая мятое и легкое платье.
Она выползла из пыточной, привалилась к холодному углу возле лестницы и вперилась бездумными глазами в дверь покоев Августино. Николь нервно пошевелила пальчиками ног, причмокнула губами и уверенно шагнула к секретам вампира.
Глава 16. Урок шестой. Вампиры не любят рептилоидов
Николь аккуратно взялась за круглую ручку и бесшумно потянула на себя дверь с трепещущим от предвкушения сердцем. Однако, ее надеждам увидеть зловещий гроб или огромную ванную, наполненную густой кровью, пошли прахом. Вместо вампирской мрачности ее встретила захламленная комната — старинная мебель с резными позолоченным ножками, гобелены в приглушенных тонах с летающими ангелочками в облачках, лепнина на потолке, молдинги на стенах, толстые ковры, картины и…
Прекрасная кукла в человеческий рост сидела на софе, грациозно сложив кулачок с веером на другую ладонь, которая покоилась у нее на коленях. Многослойное платье цвета топленого молока была аккуратно расправлено, и пышные складки только подчеркивали изящество неживой прелестницы. Ее грудь выгодно приподнялась над строгим и узким корсетом и была несомненно очень соблазнительна несмотря на то, что это была просто игрушка безумного вампира. На хрупкие плечи ниспадали тяжелые черные кудри, подхваченные милой ленточкой под цвет зеленых башмачков, чьи аккуратные замшевые носики выглядывали из-под подола шикарного и дорогого наряда. Красавица ей кого-то очень напоминала, но Николь никак не могла ухватить за хвост свои догадки.