И только, когда она перевела взгляд на картину, которая висела рядом с огромной кроватью с безобразным тяжелым балдахином и золотыми шнурками, она удивленно охнула. Черноглазый кудрявый мальчик лет десяти в аккуратном камзольчике из зеленого шелка обнимал трехлетнюю розовощёкую девочку в белом платьице с милыми рюшечками и с копной непослушных тугих локонов. Это был маленький Августино с... сестрой? Николь перевела взгляд на куклу и ужаснулась больному разуму вампира, который заказал копию своей родственницы и проводит дни наедине с пугающей реалистичностью игрушкой. И это его секрет? Тоска по прошлому и любимой младшей сестре, которая сгинула в веках? Николь была разочарована.
Девушка оглянулась на приоткрытую дверь и торопливо кинулась к массивному дубовому столу, который был завален бумагами и измазанными в чернилах гусиными перьями — Августино действительно страдал по прошлому, из которого он выполз черным и ядовитым аспидом. Николь перебирала бумагу, торопливо пробегала по ровным и острым строчкам и ее глаза лезли на лоб от удивления. Вампир писал стихи о любви высокопарным и устарелым языком — никакой пошлости, только витиеватые и печальные слова о светлом и прекрасном чувстве.
— Что за хрень, — Николь зло бросила бумаги на стол и задумчиво посмотрела на куклу, которая стеклянными глазами глядела на нее, — он стесняется стишков?
Николь медленно моргнула. Она была уверена, что фарфоровая милашка смотрела на дверь, когда девушка зашла в комнату, застывшую во времени. Николь вытянула губы в трубочку и смешно ими пошевелила, пытаясь мысленно объяснить себе, как это вообще возможно. Она решительно подошла к кукле и невоспитанно, не дождавшись приглашения, уселась рядом с ней. Девушка коснулась холодной фарфоровой груди, заглянула в неживые глаза, чьи зрачки едва заметно расширились. Николь всхрапнула от испуга и мешком с костями упала на пол, отползая от живой статуи, которая продолжала сидеть без движения.
Девушка со вздохом слабоумного бесстрашия вернулась к кукле и начала внимательно ощупывать ее руки, шею и лицо. Кожа была как плотная резина и едва подавалась нажимам пальцев. Николь аккуратно отодвинула чувственную губу, которая была на ощупь как медицинский силикон, и заглянула в рот, желая увидеть острые клыки, коих не было — аккуратные жемчужинки выстроились в ровные ряды.
— Что ты делаешь, Николь?
Девушка медленно повернула лицо к бледному и спокойному Августино, который зло стискивал ручку двери.
— Ищу клыки, — Николь мило улыбнулась.
В глазах вампира промелькнуло отчаяние, вызванное тупостью девки, которая так и сидела с пальцем во рту загадочной куклы.
— Это твоя сестра? — она медленно убрала ладонь с губ незнакомки и положила руки к себе на колени, — что с ней?
— Николь, ты единственный человек во всем этом мире и за все мои прожитые годы, — Августино медленно закрыл дверь и скрестил руки на груди, — который выбешивает меня до умопомрачения своими нелогичными, идиотскими и абсолютно бессмысленными поступками. Ты либо сумасшедшая, либо второго не дано.
— Она красивая, — Николь печально посмотрела в резиновое лицо юной девушки и опять уставилась на Августино, повторя явопрос, — что с ней?
— Она вампир, — мужчина прошелся к столу и взял тонкий и изящный нож для бумаги.
— Ты тоже вампир, — Николь повернулась к Августино, который надменно вскинул бровь, — но вполне себе ходишь и говоришь. И даже в живых людей членом тыкаешь.
— Я Высший Вампир, золотце, — он ткнул острием в свою сестру, — а это то, что тебя ждет через сотню лет, если, конечно, твой новый владелец решит одарить тебя вечной жизнью.
— Какая же это вечная жизнь?! — Николь зло стукнула по мягкой обивке кулаком.
— Самая обычная, — Августина оскалился, — ты буквально застываешь во времени, если твой благодетель не делится с тобой своей силой. Со мной поделились, а с Патрицией нет.
— А почему? — Николь погладила красавицу по холодной безжизненной руке и печально заглянула бледное лицо.
— Потому что мой Господин так решил, — Августино медленно выдохнул, справляясь с гневом.
— А лучше бы с ней поделился, — девушка глупо хохотнула и прикусила язык.