Николь сидела с прямой спиной на краешке софы с золотой жаккардовой обивкой в окружении безвкусной роскоши и аляповатого богатства. Она холодными льдинками своих глаз глядела на вышедшего Лоренцо, который невоспитанно застегивал ширинку и равнодушно смотрел на нее. Вампир стучал своей тростью и неумолимо приближался к Николь, сверля ее мутным глазом. Мужчина со скрипом костей сел напротив нее и перевел взгляд на кинжал.
— Я дам тебе то, чего ты хочешь, — Лоренцо откинулся назад и положил трость на колени. Он облизал сухие губы и уставился на Николь, — сто лет будут твоими, дитя. И я с удовольствием посмотрю, что будет дальше.
— Замечательно, — сухо отозвалась девушка, — я все же вас удивила, Лоренцо.
— Я был хорошим человеком, — вампир сипло рассмеялся, — а стал чудовищем, — он постучал пальцами по медвежьей голове, — каждый из нас боялся при смертной жизни смотреть в глаза демона, который прячется внутри, а ты нет. Твое служение вампирам очень коротко, чтобы развратить душу настолько, чтобы ты хладнокровно дергала за ниточки своих жертв и Господ.
Лоренцо пожевал губы:
— Я должен убить тебя, — он вздохнул, — потому что ты служишь не для того, чтобы уважить хозяина, а ради себя. Твой эгоизм просто рвет связь между фамильяром и господином, ты знаешь и помнишь, чего желаешь. Ты плохой раб, Николь.
Девушка придвинула кинжал к Лоренцо и вновь выпрямилась.
— У Августино есть секрет, — вампир оскалился, — и я его знаю. Он ненавидит меня не за то, что вожделею его, а за тайну, которую он яростно оберегает от других. Я знал его жену.
Николь вскинула бровь:
— Мне наплевать на тайны психованного ублюдка. И на его жену.
— Прелестное создание, — равнодушно продолжил Лоренцо, — ангел, который спустился с небес и согревал своим светом все вокруг. Доброта, нежность, жертвенность, любовь к ближнему и верность идеалам до самого конца. Августино убил ее, чтобы стать Высшим. Такова была цена его Господина и он ее заплатил.
— Печальная история, — она пожала плечами, — но вполне себе в духе Августино.
— Ты ее копия, Николь, — Лоренцо склонил голову и хищно улыбнулся, — какая насмешка Вечности столкнуть Высшего с призраком из прошлого.
Девушка хрюкнула от комичности происходящего и засмеялась как очень маленький и озороной чертенок.
— Хорошая шутка, — она вытерла выступившие слезы, — я давно так не смеялась.
— Но ты не она, — вампир сощурился, — ты - демон, нацепивший чужую личину. Ты - наказание самого Господа, который попросил помощи у Дьявола. Августино заждались в Аду, Николь. И месть Сатаны прекрасна и изысканна как бокал отравленного вина на столе у Короля.
— Сто лет мои? — Николь нетерпеливо перебила Лоренцо, — когда я их получу? Мне насрать, — она крепко выругалась, — на Августино и его страдашки по жене.
— Зачем тебе Вечность? — вампир изучающе смотрел в лицо девушки.
— Я хочу знать, — она подалась вперед, — каково это открыть глаза и понять, что ты бессмертен! Я хочу нырнуть в поток времени и раствориться в нем.
— Истинное бессмертие в Боге, Николь, — Лоренцо горько усмехнулся.
— Тогда я хочу ему навалять, — девушка ударила по столу кулачком, — как он, мать твою, допустил, чтобы по земле ходили такие, как вы? Как он позволил Дьяволу породит вас?
— Дьявол здесь ни при чем, — вампир покачал головой, — они — одна команда, а мы— другая. Вампиры попирают не только Всепрощающего Господа, но и Мстительного Люцифера, который жаждет наши души. Мы - избежавшие наказание за грехи, дитя.
Лоренцо встал и оперся о трость:
— Я избавлю тебя от нужды приводить ко мне мужчин, — он захромал к выходу, — ты больше не превзойдешь саму себя, милочка. Отдыхай, развлекайся, а я оповещу Совет, что мой фамильяр достоин ста лет жизни. Должно пройти немного времени, чтобы эти крысы обсосали все сплетни и грязные слухи.
Лоренцо хмыкнул под нос и зашел в лифт. Он достал платок и вытер влажные пятна со своей ширинки, язвительно улыбаясь Николь.
Глава 21. Крик куклы
Августино ждал, когда Амедей прекратит пялиться на Самиду, которая мило и смущенно краснела под теплым и влюбленным взглядом вампира. Его друг расцвел и миру явился обворожительный льстец и галантный кавалер.
— Хватит, — не выдержал Августино, когда Амедей подлил вина пунцовой Самиде, — это уже неприлично.
— Даже в мыслях не было! — вампир тряхнул волосами и оставил бутылку. Он сел и обласкал Самиду восторженным взглядом, — мечта поэта.