— Необязательно пить до дна, — он скривился в улыбке.
Николь под тихие вздохи и бурчание Августино глотнула солоноватой крови с горьковатым привкусом дегтя и разочарованно посмотрела на Лоренцо:
— Ничего не поменялось!
— Сейчас догонит, — язвительно оскалился старик и забрал кубок.
Первое что услышала Николь — это хруст костей, а уже только потом свой отчаянный вопль. Она рухнула прямо на голодных пиявок, вереща от ослепляющей боли по всему телу. Мерзкие твари заползали в рот, вгрызались в гортань, внутренности и жилы. Невидимые враги выворачивали Николь бедренную кость, били по голове и сжимали костяной рукой сердце.
— Мерзкая гадина, — Августино вышел вперед, поднял кинжал с земли и скривившись полоснул ладонь, — плетями не отделаешься.
Вампир решительно подошел к Николь, которая каталась по траве и выгибалась, вытягивая все конечности и оглушая всех присутствующих криками, и сел на нее сверху, стискивая окровавленную ладонь. Кто-то что-то недовольно воскликнул, но крики и плач девушки затоптали чужие слова в замерзшую землю. Амедей грубо схватил возмущающегося, который шагнул вперед, чтобы остановить собрата, и дернул назад, скаля клыки.
— Я твоей крови, золотце, — со злобой прошептал вампир в искореженное лицо от боли девушки, — а ты моей.
— Надо его остановить, — флегматично произнесла Альбертина, когда Николь прекратила кричать и начала задыхаться.
— Зачем? — отозвался другой вампир, — я тоже устал от криков, а меня дома ждет ужин.
— Если не сдохла сразу, — тоскливо продолжил женский голос, — она тут будет еще вечность кататься. Ритуалы с Лоренцо и его фамильярами всегда утомительны.
Августино впился губами в стиснутые вместе ладони, а затем с силой разжал свободной рукой челюсти Николь, которая дергалась под ним в спазмах чужих страданий. Он поднес сцепленные ладони к ее рту и несколько капель смешанной крови упали на очаровательный розовый язычок.
— Нарекаю тебя, золотце, — Августино с гневом вглядывался в глаза Николь, которая начала биться в очередном припадке боли, — Ждущей Вечности.
— С другой стороны, — пропела Альбертина, — это отчасти даже романтично.
— Захлопни пасть! — вампир вскинул голову на женщину и ощерился.
Судороги Николь ослабли, кости перестало так сильно ломить и сердце успокоило судорожный бег с внезапными остановками — болезни и увечья Лоренцо были разбавлены молодостью и силой Августино. Девушка уже не кричала, а скулила и хрипела, закатывая глаза и мотая головой из стороны в сторону.
— Ну, давайте тогда все ее кровью напоим, раз такое дело, — недовольно воскликнула тень справа, — будет общий фамильяр, как договаривались изначально!
— Деньжата только верните, — Лоренцо ткнул тростью в наглеца.
Пробежался недовольный шепоток, но никто не осмелился отказаться от денег старика, потому что были давно растрачены Советом на старье.
— А с Августино мы сами разберемся, — хмыкнул Лоренцо.
— Не ритуал, а цирк!
— Такие вот церемонии нынче, — старик пожал плечами, — это вам не Аукцион с потрахушками на глазах у всех, — он склонил голову и прищурился на Августино, который навалился на Николь, сдерживая ее судороги, — хотя очень похоже.
— Такое шоу пропустил, — хохотнул очередной извращенец.
— Мне в мелких подробностях все рассказали, — гаденько улыбнулся старик, — как и куда. И, вероятно, меня ожидают еще много удивительных сказок.
Августино повернул лицо к Лоренцо и скривился:
— Мерзость какая.
— Ты, мой мальчик, еще кучу мерзостей сотворишь с Николь, — старик указал тростью на девушку, — чтобы меня порадовать. Я тебе не благодетель, чтобы бесплатно делиться фамильяром.
— С удовольствием, — Августино осклабился на Лоренцо, — нас с тобой ждет очень увлекательный век.
— Как попасть в ваш клуб? — Альбертина скинула капюшон и очаровательно улыбнулась Лоренцо, — я тоже хочу в услужение Николь, старательная девочка и очень вежливая.
— Это закрытый клуб, — Августино перевернул стонущую и захлебывающуюся собственной слюной девушку набок и расжал рот, чтобы она не задохнулась, — для приличных вампиров, которые не гадят в чужом доме.
— А я разве не извинилась? — вампирша захлопала глазками.
Николь пустым взглядом смотрела копошащихся мглистых личинок у ее лица и ударила слабой и израненной ладонью по жирной гадине.
— Можно расходиться, — самый нетерпеливый из Высших покинул своих собратьев и сестер и устало направился к машинам.