Но иногда я чувствую – здесь что-то не так. В цепочке действий компании – проектирование, закупки сырья, производство, сбыт – что-то нарушено. Одно звено отличается размерами от остальных. И тогда это отличающееся звено становится золотым. Для меня.
Самый разительный случай был связан с неким строительным банком. Меня пригласили проверить банк. А после того, как вытащил пару «жучков», попросили доработать защиту.
Один из «жучков» мне не понравился. Слишком профессионально был сделан. Конечно, со мной им тягаться нечего, но тот, кто его ставил, своё дело знал хорошо, и работал не наугад.
Я понял, что этот строительный банк может стать для меня Клондайком. Несколько месяцев прослушки подтвердили – через банк проходит отмывание денег – доходы от сбыта наркотиков.
Мне пришлось проявить чудеса изобретательности и адское терпение, чтобы «общипать» эту курочку. Главное – всегда я твердил себе – не оставлять никаких следов. Покупал старые лэптопы – обычно у студентов и только за наличные – и с них вскрывал потаённые файлы далёких пользователей. После каждого взлома лэптоп уничтожался. Уничтожался по настоящему, а не так как это делают неучи. Материнская плата и диск попадали в небольшую печь, где их ждал разогрев до 400 градусов. После этого уже никакое ЦРУ не докажет, что именно с этого компьютера я входил в сеть ФБР. Всё распалось и сгорело. В тот же день обгоревшие железки попадали в металлолом. Бережённого бог бережёт. Вход в сеть с этих лэптопов я выполнял из кафе, из открытых источников интернета в университете, из больниц и различных госучреждений. Каждый раз – с другого ай-пи адреса. И, разумеется, через прокси сервера, которые меняют адреса. Для тех, кто хотел бы найти меня, первой задачей было бы прорваться сквозь прокси, затем нужно было отыскать откуда и с какого компьютера заходили. Но как найдёшь, если ничего не повторяется? Искать в большом городе, в котором, вдобавок, каждый год бывают миллионы туристов, не просто. Перед тем, как усесться за столик в кафе, я внимательно проверял – нет ли камер слежения? Не может ли кто усесться сзади меня так, что бы видеть мой экран? Тысячи мелочей, которые должны учитывать профессионалы. И только тогда, когда всё осмотрено и проверено, я заказывал стакан сока или минеральной воды и салат – чтобы не выделяться, и начинал работать. Спиртное я не употребляю.
Этот проект занял у меня гораздо больше времени, чем планировал. Мне дважды приходилось менять стратегию. Но своего я добился. Я сделал то, во что не возможно было поверить. Если бы в начале пути, мне бы кто-то сказал, что я добьюсь успеха с помощью той стратегии, к которой в конце концов пришёл, то не поверил бы. Но свершилось. Из пункта «А» – как в школьных задачках – было отправлено шесть мешков с деньгами, а до пункта «Б» дошло только пять! Если вы полагаете, что шестой мешок с миллионами внутри попал ко мне, то сильно ошибаетесь. Вместе с мешком денег вы можете получить такое количество проблем, которое заставит вас забыть об этих деньгах. Большую часть этих денег получил некий Мастер по биржевым сделкам. Я вычислил его. Он был талантлив – в своём деле – не менее меня. Особенность его таланта – умение обрушивать акции той или иной компании. Если Архимед говорил – «Дайте мне точку опоры, и я переверну землю», то этот мастер говорил – покажите мне компанию, и я скажу, во сколько обойдётся обрушение её акций. Мешок денег перекочевал к нему. Через интернет нашёл какого-то дурня, которого удалось убедить взять мешок в одной точке и отнести в другую. Спустя пару часов этот дурень, разумеется, скончался, но кто сумеет доказать, что это не было случайностью? Тот, кто помог ему скончаться, я таких людей называю «санитарами» и стал обладателем ста тысяч гонорара, что были обещаны тому дурню.
Некоторые для обозначения такой работы используют слово, начинающееся с буквы «у» и кончающееся буквой «а». Часто им неприятно выговаривать это слово, и они пользуются английским эквивалентом, начинающимся с буквы «к» и заканчивающимся буквой «r». Словно это заграничное слово звучит лучше. Не выход из положения. Я не суеверен, но глупая людская молва приклеивает к некоторым словам всё неприятное и негативное, что только может быть.