Второй странный случай произошёл с Марусей Прониной, молодой работницей продуктового магазина, расположенного в крыле дома, примыкающем к бывшему помещению фотоателье. Служебный выход из магазина был устроен во внутренний двор, и его маленькое крылечко выходило во дворик немного сбоку от крыльца фотоателье. Майским теплым вечером 1963 года Маруся производила уборку бытового помещения и вышла на служебное крыльцо вытряхнуть половичок. Повесив его на оградку лесенки, она взялась за хлопалку и тут увидела, что на крыльце фотоателье стоит странная человеческая фигура. Бросив на нее мимолётный взгляд, она сразу узнала старого фотомастера, который, видимо, вышел на крыльцо то ли подождать кого-то, то ли просто подышать свежим воздухом…
— Добрый вечер, Прохор Михайлович! — привычно и приветливо поздоровалась Маруся.
Ответа она не ждала, да его и не последовало. И только начав хлопать по коврику, выбивая из него пыль, Маруся внезапно сообразила, что старенький, добрый фотомастер, который всегда был с нею приветлив и подчёркнуто любезен при встречах, скончался прямо в своем фотоателье аж в октябре прошлого года.
Поражённая, Маруся резко обернулась и увидела, что на крыльце фотоателье никого нет.
Чуть позже, распивая с коллегами вечерний чай в подсобке, Маруся рассказала им о странном видении. Продавщицы подняли ее на смех: ну что ты, Мария — привидений не бывает! Ты комсомолка — негоже тебе в призраки и всякую поповщину верить. Переутомилась немного — вот и мерещится невесть что! Ты лучше помалкивай об этом, не то выговор по комсомольской линии схватишь, а то и еще чего похуже!
Маруся подумала: лучше и впрямь молчать, от греха-то подальше! Но одна из ее коллег, пожилая тетя Дуся, работавшая очень давно и знавшая фотографа еще с тридцатых годов, промолчала при всех, но потом, когда уходили по домам, остановила ее и сказала шепотом:
— А знаешь, Марусь, ведь не померещился тебе фотограф-то! Здесь он… видать, фотомастерскую свою стережёт! Я ведь тоже его видела! Зимой это было… Тоже на крыльце стоял, да во дворик смотрел — будто ждал кого-то! Сперва-то я и не поняла, кто это… а как сообразила, что мертвец мне явился, так перепугалась до смерти!
Не успела и охнуть, а он — рраз! и пропал, как и не было…
А в сентябре того же, 1963 года, спустя почти год после кончины Прохора Михайловича, подобное происшествие приключилось с магазинным грузчиком Филимоновым. Отработав две смены кряду (за себя и заболевшего напарника), Филимонов получил от продавщиц честно заработанную поллитровку и решил, не откладывая дела в долгий ящик, прикончить ее тут же, по месту получения.
Взял в подсобке стакан, пару селедок, полбуханки хлеба и направился во внутренний двор, что бы никто не помешал доброму делу — благо, вечер стоял не по-осеннему погожий. Расположился на травке аккурат напротив входа в фотоателье, газетку расстелил… Время было довольно позднее, уже стемнело, и вдруг, сразу же после первого стакана, Филимонов с изумлением обратил внимание на то, что окна в комнатах фотоателье ярко освещены. Между тем, грузчик прекрасно знал, что помещение бывшей фотомастерской давно обесточено, и никакого света в нем не могло быть по определению. Разинув рот, он тупо взирал на непонятное явление, как вдруг заметил человеческую фигуру за окном, обращенную лицом во двор…
Приглядевшись внимательнее, Филимонов узнал в человеке, пристально смотревшем на него сквозь оконное стекло, старого фотомастера Прохора Вакулина, умершего почти год тому назад…
Остолбенев от ужаса, Филимонов судорожно подхватил свою вожделенную бутылку и со всех ног бросился вон из дворика, позабыв на траве и селедку, и хлеб, и даже свой незаменимый стакан. На другой день рассказал о своем приключении всем сотрудникам магазина. И хоть рассказывал складно и страстно, ему не поверили: Филимонов имел славу ярого приверженца зелёного змия, да и знали все, что накануне он получил награду за ударный труд, а потому отнеслись к его россказням соответственно — мало ли что могло померещиться грузчику спьяну!
Ходили вроде как и другие зловещие слухи вокруг покинутого фотоателье и его усопшего хозяина, но в целом старый дом оставался всё таким же старым домом, который постепенно покидали жильцы — кто перебирался на новое место жительства, а кто и на кладбище. И когда горожане проходили по своим делам мимо этого дома, что стоял на пересечении улиц Свободы и Коммуны, то на большинство из них никакого особо зловещего впечатления он не производил.