Она заявилась сюда, чтобы попросту разделать его! как баранью тушу…
А он пребывал в совершенно беспомощном состоянии! Он не мог оказать ей даже символического сопротивления. Влад смог только слабо-слабо захрипеть и совсем немного приоткрыть глаза. Душа едва-едва теплилась в его истерзанном теле! Однако этого Отшельнице было вполне достаточно, чтобы почувствовать, что ее жертва подаёт признаки жизни.
— О! — воскликнула Галя оживлённо, как будто увидела нечто забавное. — Оказывается, ты еще жив? Вот уж не думала, что ты окажешься таким крепким, Влад…
Ну что ж, так даже интереснее. Меня это даже слегка заводит! Будем считать, что ты заслужил право еще на несколько дней жизни, а может — даже недель! Ради этого я готова и задержаться с возвращением в Москву.
Она наклонилась и внимательно вгляделась в его лицо. В свою очередь Влад столь же пристально разглядывал лицо вампирши: холодно-красивое и бледное, оно не выражало ни малейших признаков сочувствия или сострадания. Ее удивление было вполне искренним, но это было удивление вивисектора, вызванное неожиданной живучестью подопытного животного, жизнь которого не имела никакого значения.
Заглянув в глубокие и ясные Галины глаза, Влад с потрясающей ясностью осознал всю бесполезность обращения к ней. Напрасно, всё напрасно! И пожалуй, впервые он вдруг понял — та, кого он до последнего дня принимал за Галю, которую любил и обожал, и от которой был готов терпеть любые мучения, если ей это было надо, — вовсе не человек. Это некое инфернальное создание, совершенно чуждое всему человеческому, наделённое невероятной силой, направленной лишь на то, чтобы настигать и убивать добычу. Он и представить себе не мог, что всё это так серьёзно. Он столкнулся с неведомым, во что никогда не верил и о чём не имел ни малейшего представления.
Он понял, что окончательно потерпел поражение в своей борьбе за любимую, и ему сделалось по-настоящему страшно.
Галя продолжала молча вглядываться в его покрытое кровавыми набрызгами лицо, и до тех мыслей, что терзали его измученную душу, ей явно не было никакого дела. Она просто оценивала его состояние — годен ли он еще на что-либо, кроме как окончательно пойти под ее нож… Затем Отшельница грубо схватила его за волосы и поволокла за собой по полу, как будто он был не более, чем забитым на охоте животным…
Антонина Васильевна возвращалась с работы домой, на Пролетарскую улицу. С собой несла старенькую потёртую холщовую сумку, где лежали купленные по дороге нехитрые продукты, из которых женщина собиралась приготовить незатейливый ужин: немного гречневой крупы, баночка говяжьей тушёнки, пара-тройка помидоров и огурцов для салатика, а на сладкое — коробка овсяного печенья. Это к чаю… Сладкое в последнее время Антонина покупала крайне редко — довольно накладно ведь, да и настроения не было никакого; но вот сегодня повод для улучшения настроения был. Хоть и небольшой повод, но всё-таки. Антонина Васильевна получила письмо…
С тех пор, как Галя оставила родительскую квартиру, жизнь Антонины превратилась в сплошную серую и беспросветную полосу. Раньше дочка вызывала у Антонины только раздражение: ей постоянно требовалось внимание, за ней надо было приглядывать (девка-то видная, да и глупая еще — не дай Бог, обрюхатит кто, кому ж как не матери, бдительно следить, чтобы не случилось такой беды!); опять же — то ей книжки, то карандаши, то альбомы там всякие, ленты, переднички и прочая мишура… а к концу школы так вообще — ей платья-юбки модные нужны стали, туфли на высоком каблуке, заколки, шпильки — да и вообще, чёрт знает что! Кобельков молодых, вишь, к юбке своей приманивать! Ей-то что: разок-другой пройдутся с таким, а потом, глядишь, и — прыг в койку! Ужас один… А ей, матери, каково! Одной двоих кормить да одевать легко ли? обо всём одна мать думать должна. А дочурке-то и дела до мамки нет — ей лишь бы фистулять! А у матери — работа на фабрике тяжёлая, зарплата грошовая… Только дочке до того как до Луны, она своё знает, ей — вынь да положь!
В общем, намаялась Антонина с Галкой, хотя следовало признать — дочерью Галка была неплохой. И по дому поможет, и ужин сготовит, и в квартире приберётся… хорошая девочка была — добрая, ласковая. Не то, что некоторые соседские девки! такого порой натворят — хоть стой, хоть падай! У-у, оторвы чёртовы… Нет, Галка, слава Богу, была не такая.