К сожалению, письмо оказалось очень кратким. Влад сообщал, что он выполнил всё, что потребовала сделать Самсониха, что Галя чувствует себя хорошо, и в ее поведении больше не замечается каких-то несуразностей, а тем более чего-либо угрожающего ни для нее самой, ни для окружающих. Было видно, что Влад писал письмо отдельно от Гали, возможно, даже без ее ведома. И это Антонине почему-то показалось хорошо. Стало быть, действительно, Влад преуспел в своих стараниях? И Антонина получит свою дочку такой, какой она была раньше — добрую, кроткую, совершенно не опасную? ее милую, родную Галочку…
Антонина почувствовала такой прилив радости, что едва не засмеялась от счастья…Господи, парень-то какой хороший! Она была уверена, что и нет нынче таких… А поди ж ты, оказывается — есть!
Влад не писал, где они с Галей находятся, и откуда будет посылаться письмо. Антонине было ясно только — не из Москвы. И Влад, и Галя где-то рядом… Они совсем близко! Антонина совершенно в этом уверилась, когда прочитала о том, что оба они собираются ее навестить. Влад так и написал:
«Перед возвращением в Москву мы к Вам непременно заедем. Так что ждите нас скоро — в самом конце августа, либо в первых числах сентября…»
Антонина невольно прикинула: нынче идут последние дни августа, скоро начнется сентябрь! Значит, ребята могут появиться со дня на день! В любое время! Не сегодня — так завтра…
Господи, а она-то совсем не готова! холодильник пустой, угощать ребят нечем… Надо в ближайшее время на рынок бежать, да и наверное, стоило бы пирогов испечь! Вот только день надо точно знать (пироги-то должны прямо из печи быть, а не из холодильника!), а он написал неопределенно…вот негодник! Неужели Галка упрямится, не хочет перед Москвой мать повидать? А что, с нее станется! Сызмальства упрямицей была… Вот Владик и не смог точную дату назвать! Он, поди, Галку-то уговорить еще должен… Ну ладно, Антонина подождёт. Что ей, привыкать, что ли?
Рассеянно улыбаясь, Антонина бережно сложила письмецо и убрала в сумку. А затем, всё с такой же улыбкой на лице, бодро отправилась на работу.
Весь день летала, как на крыльях. В конце дня пошла домой прямо-таки в праздничном настроении. На душе было так хорошо, легко и спокойно! Она потихоньку будет готовиться… Может, Владик-то телеграмму еще пришлёт — мол, едем! Вот тогда она и приготовится по-настоящему. А пока необходимо просто ждать. И каждое утро заглядывать в почтовый ящик!
Наверное, впервые за много недель и месяцев у Антонины Васильевны выдалось праздничное настроение. Да и вечер был как на заказ: тёплый, тихий, без облаков… Заканчивалось лето, равного которому по удушающему зною и лютой жаре Антонина не помнила. Дождей тоже практически не было — последний прошёл аж в июне месяце. Однако теперь, в конце августа, когда ушла ставшая обычной жара, такой тёплый и мягкий вечер был как нельзя кстати. На улице — приятно и комфортно…
Она вошла во двор своего дома. Как и в те годы, когда с нею жила Галочка, по старой доброй традиции во дворе возле стола под фонарным столбом кучковался народ; вот-вот должны были начаться танцы. Раньше Антонина крайне неодобрительно относилась к факту посещения дочкой этих дворовых «мероприятий»: ну как же, где, как не на танцах, к юной девушке легко может привязаться очередной «кобель»? Но вот сейчас она испытала на удивление добрые чувства при виде собирающихся на излюбленном месте парней и девчат, устраивающих себе культурный отдых. Магнитофон уже был включен, и Антонина невольно задержалась на дорожке, услышав трогательную мелодию, исполняемую известной певицей, ибо песенка эта как-то удивительно была созвучна ее нынешнему настроению…
Антонина вдруг подумала о том, что уже наверное сто лет не слушала песен. И ей пришла мысль о том, как много она потеряла! Казалось бы, подумаешь — песня, а ведь как за душу-то берёт! Какая красота… И какой голос! Кто эта очаровательная певица? Антонина не помнила: она смогла только вспомнить, что зовут ее Анна, и что она нерусская, хотя и поёт исключительно по-русски. А так она родом то ли из Польши, то ли из Болгарии… В общем, Антонина не знала. Ей это было неинтересно. Но разве это имело значение? Главное — как задушевно и проникновенно поёт! Заслушаешься…