— Да… Владимир, мой отец. Он тоже любил тебя. А ты всячески использовала его, ты эксплуатировала его чувство к тебе; Он был тяжело контужен на войне, был больным человеком, но даже после моего рождения ты не изменила своего потребительского отношения к нему. Ты жила с ним ради каких-то льгот, и при этом отнюдь не забывала попрекать его, всячески подчёркивая и выпячивая его неполноценность… Ты это хоть помнишь?
Антонина угрюмо молчала.
— А он пытался быть как все люди, и только я одна видела его страдания, хоть и была маленькой, — продолжала Галя. — Мы очень дружили с моим отцом. Он возил меня в гости к бабушке и дедушке, своим родителям в глухую деревеньку, затерянную в лесах; они меня очень любили, а ты… — Галя досадно мотнула головой, — ты даже не подозревала об их существовании! Тебе было наплевать. Владимир понимал, что ты его не любишь и живёшь с ним только ради выгоды. А еще он невольно помогал тебе забыть Леонида и твоё предательство. Но долго так длиться не могло… И вот однажды после очередного скандала, который ты ему устроила по какому-то ничтожному поводу, у него начался очередной приступ, во время которого он пошёл к реке и утопился.
Антонина ничего не отвечала. Она смотрела прямо перед собой невидящими глазами, а из этих глаз катились крупные блестящие слёзы.
— Теперь-то плакать поздно, — грустно заметила Галя. — Нет в этих слезах никакого проку. Ни малейшего… и всё же мой папа не забыл тебя!
— Правда? — встрепенулась Антонина. Она словно услышала какую-то радостную весть.
— Правда… — Галя непринуждённо пожала плечами.
— И он… может встретить меня?
— Ну да… если только захочет.
— А ты… ты поможешь мне увидеть его? Он ведь не исчезнет, как Леонид?
Галя ничего не ответила. Она молча подошла к мостовому ограждению и оперлась на него согнутым локтем.
— Подойди сюда, мама, — серьёзно сказала она.
Антонина подошла.
— Посмотри вниз… Видишь что-нибудь?
Антонина послушно свесилась через перила и заглянула в черную бездну. Там бурлила и мчалась вода, доносился порой громкий всплеск, создаваемый столкновением водных потоков с опорами моста. Течение здесь было стремительным.
— Ну что? — спросила Галя.
— Вижу только чёрную воду… белые гребешки иногда мелькают… — отвечала Антонина.
— Внимательнее смотри! Лучше смотри… Мама…
Антонина вгляделась в несущийся далеко внизу поток. Постепенно из бездонной глубины стали проступать неясные контуры человеческого лица; они становились всё чётче и различимее… еще немного, и контуры стали не просто отчётливее, они даже сделались узнаваемы! Это был Владимир! У Антонины сложилось стойкое впечатление, будто бы он поднялся откуда-то снизу под мост и теперь смотрит на нее оттуда сквозь толщу водной поверхности — тяжёлой, как свинец.
— Володя! — во всю силу лёгких закричала Антонина.
Он улыбнулся ей в ответ и помахал рукой. Владимир несомненно ее узнал!
— Володенька! — закричала Антонина. — Ты меня видишь? Я хочу к тебе! Милый…
Владимир снова помахал ей, и на этот раз его жест был не приветственным, а явно приглашающим. Антонина свесилась с ограды еще ниже. Больше всего она боялась, что образ Володи исчезнет, растает в воде так же, как образ Леонида растаял в тумане. Но Владимир не исчезал… он всё также улыбался и молча звал ее.
— Володя-а! — радостно закричала Антонина. — Я иду-у-у…
Тело Антонины неуклюже перевалилось через ограждение и, пролетев под высоким пролётом в нелепо развевающемся клеёнчатом пальто, тяжко ударилось о бурные волны. Одна секунда, и женщина исчезла в чёрно-белых журчащих бурунах…
И ничего не изменилось.
Мост всё также висел в тёмном пространстве над водами стремительно мчащейся под ним реки; всё также танцевали разноцветные огни на водной поверхности, и также с мягким шелестом проносились по асфальту редкие автомобили. Туман, наползавший с другого берега, исчез без следа, как будто его и не было вовсе. Только по мосту в сторону города неспешно шла по тротуару высокая фигура в длинном чёрном плаще.
И — ничего не изменилось.
Кто-то настойчиво звонил в дверь. Мария Андреевна с досадой бросила кухонные хлопоты и поспешила в прихожую. Было непонятно, кому это понадобилось к ней в гости средь бела дня среди недели, да и не ждала она никого. Когда же дверь была ею открыта, Мария Андреевна с удивлением увидела на пороге вполне ей знакомого участкового милиционера лейтенанта Петра Калинкина.
— О! — изумилась женщина. — А ты ко мне, что ли, родимый?