Накануне Первой мировой войны президент Третьей республики во Франции сетовал, что он, будучи президентом, не пользуется в народе никаким авторитетом, тогда как какого-то третьесортного князька с Балкан, приехавшего в Париж в золоте и страусовых плюмажах, население встречает с восторгом, выстраиваясь по обеим сторонам улиц в ожидании проезда плохонького, но монарха. Другими словами, президент Франции косвенно признал неизменную привлекательность монархии и связанной с ней красочной церемонии, по которым так изголодался французский народ. Его собственное признание малой привлекательности той гражданской фигуры и роли, которую он воплощал в своем лице, по сравнению с величественным обликом других глав государств не было вопросом его личного тщеславия. Нет, это был вопрос национальной гордости. Если французы стыдятся быть французами из-за того, что глава их государства выглядит смешно и напыщенно, право, здесь есть о чем задуматься.
За шестьдесят пять лет до этого эпизода с той же самой дилеммой столкнулся другой французский президент. В декабре 1848 г. Луи Наполеон, племянник Наполеона I, был избран президентом Второй республики, то есть занял пост, дававший весьма ограниченные права и полномочия. Он также чувствовал себя весьма неловко в окружении помпезного великолепия правителей других европейских держав. Вскоре после этого, 2 декабря 1851 г., Луи Наполеон, как и следовало ожидать, совершил самый настоящий coup d’etat (государственный переворот. — Пер.), отстранив правительство и радикальным образом изменив в свою пользу расклад политических сил. Затем он пошел на беспрецедентный шаг. Он вознамерился получить легитимный мандат на свои действия, проведя плебисцит или, говоря современным языком, референдум. И народ неожиданным большинством голосов поддержал его. Год спустя, 2 декабря 1852 г., Дуй Наполеон, спекулируя на славном имени своего дяди, провозгласил себя императором Франции и вновь вынес акт об установлении империи на референдум. По сути, Дуй Наполеон обратился к народу Франции с вопросом о том, какую (при прочих равных условиях) форму правления он предпочитает: эгалитаристскую мистику республики или иерархическую помпезность и величие империи. Французский народ отдал решительное предпочтении второму, и Дуй Наполеон, под именем Наполеона III, занял трон новой империи, которой предстояло превратить Францию в культурную столицу всего мира.
Ко времени, когда Луи Наполеон стал императором, главной моделью и образцом успешной революционной республики, разумеется, были Соединенные Штаты Америки. Дело в том, что Соединенные Штаты сумели успешно совершить революцию на полтора десятка лет раньше Великой французской революции К тому же революция в Америке не завершилась ужасами террора или приходом к власти нового диктатора. Однако Соединенные Штаты мыслились не как новая республика в том смысле, в каком это слово употребляется в наши дни. Подавляющее большинство лидеров, принимавших участие в создании США, были масонами, и новая межэтническая общность с самого начала была задумана как идеальная иератическая политическая структура, базирующаяся на некоторых ритуалах и воззрениях масонства. Государство в целом рассматривалось как своего рода макрокосм, мондиалистская версия и расширенный вариант ложи. Более того, те самые лица, которые работали над созданием Декларации Независимости, поначалу не могли выдумать ничего лучшего, чем монархия. Американцы не любят вспоминать, что Джорджу Вашингтону, который возглавил борьбу первых тринадцати колоний за независимость и привел их к победе, при почти единодушном одобрении коллег было предложено принять титул короля.