- Что же ты решил? - спросила она.
- Никакого ребенка.
Сложив указательный и большой пальцы правой руки, Чани сделала знак, означающий у Свободных криснож.
- Может дойти и до этого, - согласился Пол.
- Разве ребенок не решил бы проблемы Ирулэн?
- Только глупец может так думать.
- Я не так глупа, любимый.
Его охватил гнев.
- Я никогда этого не говорил. Но мы обсуждаем не какой-нибудь вульгарный ее роман. Там, во дворце, подлинная принцесса, выросшая среди отвратительных интриг императорского двора. Устраивать заговоры для нее так же естественно, как и писать глупые истории.
- Они не глупые, любимый.
- Вероятно, нет, - он взял себя в руки и коснулся ее плеча. - Прости меня, но эта женщина вся сплетена из интриг. Удовлетвори одно ее требование, и она тут же предъявит другое.
Чани спокойно возразила:
- Разве я не утверждала это много раз?
- Да, конечно. Но что тогда, в сущности, ты хочешь мне сказать?
Она легла рядом с ним, прижавшись головой к его шее.
- Они сговорились, как бороться с тобой, - сказала она. - От Ирулэн так и несет заговором.
Пол погладил ее волосы: наконец-то она сбросила покровы со своей души! В его же душе бушевали неистовые бури. Они свистели сквозь его бытие. Тело его знало то, чего никогда не знало сознание.
- Чани, любимая, - прошептал он, - ты знаешь, что я хочу положить конец джихаду, отделиться от божества, роль которого навязал мне Квизарат?
Она вздрогнула всем телом.
- Тебе стоит только приказать...
- О, нет! Даже если бы я сейчас умер, мое имя все равно повело бы их. Когда я думаю об имени Атридесов, связанном с этой религиозной бойней...
- Но ты Император! Ты...
- Я лишь номинальный вождь. Однажды появившись, так называемое божество лишается власти. - Горький смех сотрясал его тело. Он чувствовал, как смотрит на него будущее - смотрит глазами не народившейся еще династии. Он чувствовал, как в страхе гибнет его существо, отвязавшееся от цепи судьбы - остается только его имя. - Я был избран, - сказал он. Может быть, при рождении... и, во всяком случае, раньте, чем я начал говорить. Я был избран.
- Тогда откажись от выбора.
Он еще крепче обнял ее за плечи.
- Со временем, любимая. Дай мне немного времени.
Невыплаканные слезы жгли ему глаза.
- Мы должны вернуться в съетч Табр, - сказала Чани. - В этом каменном шатре становится слишком опасно.
Он кивнул, проводя подбородком по гладкой поверхности шарфа, укрывающего ее голову. Успокаивающий запах спайса наполнил его ноздри.
Съетч... Древний смысл проступил в этом слове: место отступления и безопасности... во время опасности. Предложение Чани вызвало у него острый приступ тоски по открытым песчаным просторам, по далеким горизонтам, где любого врага видно издалека.
- Племена ждут возвращения Муад Диба, - сказала она, затем подняла голову и посмотрела на него. - Ты принадлежишь нам.
- Я принадлежу провидению, - прошептал он.
Он подумал о джихаде, о генах, смешивающихся во многих парсеках, и о предвидении, которое показало ему, как покончить со всем этим. Должен ли он уплатить цену? Тогда вся ненависть умрет, погаснет, как костер - уголек за угольком. Но... ах! Что за ужасная цена!
"Я никогда не хотел быть Богом, - подумал он. - Я хотел лишь исчезнуть, как исчезает жемчужная роса по утрам. Не хотел быть ни среди ангелов, ни среди дьяволов... один, брошенный, словно по недосмотру".
- Мы вернемся в съетч? - настаивала Чани.
- Да, - прошептал он, а про себя подумал: "Я должен заплатить цену".
Чани тяжко вздохнула, устраиваясь поудобней.
Я медлю, подумал он. И увидел, как связывают его требования любви и джихада. Что значит одна жизнь, как бы ты ни любил этого человека, по сравнению со множеством жизней, которые заберет джихад? Можно ли страдания одного противопоставить мучениям миллионов?
- Любимый? - вопросительно произнесла Чани.
Он закрыл ей рот рукой.
Я сдамся сам, подумал он. Я попытаюсь, пока у меня еще есть силы, найду щель, через которую не пролететь и птице. Бесполезная мысль, и он это знал. Джихад последует за его тенью.
Что он может ответить? Как объяснить тем, кто обвиняет его в несусветной глупости? Кто поймет?
Он хотел только оглянуться и сказать: "Вот! Вот мир, в котором я существую... Смотрите - я исчезаю! Никакая сеть человеческих желаний больше не поймет меня! Я отрекаюсь от своей религии! Этот великолепный миг - мой! Я свободен!"
Пустые слова.
- Вчера у Защитной стены видели большого червя, - сказала Чани. Длиннее ста метров. В том районе теперь редко появляются такие большие черви. Я думаю, их прогоняет вода. Говорят, этот червь пришел звать Муад Диба домой, в пустыню. - Она ущипнула его. - Не смейся надо мной!
- Я не смеюсь.
Пол, удивленный живучестью мифов Свободных, чувствовал, как сжимается его сердце. Происходит нечто, влияющее на его линию жизни, - адаб, требовательное воспоминание. Он вспомнил свою детскую комнату на Келадане... темную ночь в каменном помещении... видение! Один из самых первых случаев его предвидения. Он чувствовал, как разум его окунается в это видение, видел сквозь затуманенную память (видение в видении) линию Свободных в запыленных одеждах. Они двигались мимо щели в высоких скалах и несли что-то продолговатое, завернутое в ткань.
Пол слышал свой собственный голос и видении: "Много было хорошего... но ты была лучше всех..."
Адаб освободил его.
- Ты лежал так тихо, - прошептала Чани. - Что это было?
Пол вздрогнул, сел и отвернул лицо.
- Ты сердишься, потому что я была на краю пустыни, - сказала Чани.
Он молча покачал головой.
- Я пошла туда, потому что хочу ребенка.
Пол не мог говорить. Он чувствовал, как его захватило это раннее видение. Ужасная цель! Вся жизнь его в этот момент представилась ему веткой, дрожащей после взлета птицы, а эта птица была - возможность. Свободная воля.
"Я уступаю оракулу", - подумал Пол.
И почувствовал, что, уступая, он закрепляется на единственно возможной линии жизни. "Неужели, - подумал он, - оракул не просто предсказывает будущее? Неужели оракул создает его?" Он давным-давно попал в сеть, и теперь ужасное будущее надвигалось на него со своими зияющими челюстями.
В мозгу его вспыхнула аксиома Бене Джессерит: использовать грубую силу - значит, оказаться во власти гораздо более могущественных сил.