- Как же я ненавижу пиз...
Скреп гнилой доски громко раздался позади. Развернувшись, я увидел в проходе своего старого гостя.
Бар "Кривой рог": Закрыто
Муравьед неспешно подошёл к краю барной стойки и уселся между Утёнком и Глебом. Смотрел он перед собой, на пыльные бутылки с алкоголем, будто не замечая трех дегенератов с пушками.
Гадкий утенок наклонил к нему голову, но предпочел ближе не подходить.
- Человек - муравьед? М-да, не очень божественно…
Ну чё замерли? Пакуйте!
Однако, несмотря на весь авторитет Утёнка, охрана стояла в оцепенении.
Глеб рассмеялся.
- Утёнок, я тебя не понимаю. Ну схватишь ты его, ну пускай даже выпотрошишь до основания, ты действительно веришь, что это сделает тебя бессмертным или красивым?
Глубоко вздохнув от разочарования, Гадкий вернул взгляд к Глебу.
- Какой же ты лицемер. Будто ты выше этих «сказок».
Но ты прав, я чудовище. Пусть лучше потенциально бессмертное существо просто ходит туда-сюда, в обоссаном пальто, воняя на 3 км. Это куда полезнее, чем помочь нуждающимся обрести человеческий облик.
- Нуждающимся? Вы психи, которые сами себя калечат, веря в то, что отрезав себе птичий клюв - твоя рожа станет напоминать человеческую, а не кровавую кашу. При этом, вы ещё умудряетесь презирать людей не склонных к мазохизму.
- Если им нравится оставаться скотом - их право. Но и отношение наше будет к ним как к скоту: развлечение, пища, украшения…
Гадкий утенок посмотрел на меня, чем заставил меня дрогнуть.
Глеб вновь рассмеялся.
- Знаешь, как вас называют на пустошах?
- «Красавчики». Мне нравится. Тем более, очевидно по моему прозвищу, что я обожаю иронию. Вот только моя ирония в том, что все те, кто придумали мне прозвище, сейчас ссутся кипятком, лишь услышав его. Я прав?
Я молча отвёл от него глаза.
Неожиданно, Человек - муравьед резко встал, в направлении головорезов, но реакция Гадкого утёнка никогда не подводила. Он стремительно выхватил пистолет из кобуры своего товарища, и выстрелил в живот муравьеду, отчего тот упал на руки Глебу, который успел вскочить и поймать его.
Из рукава Глеба выскочил небольшой кольт, после чего однорукий напарник утенка получил пулю в лоб, не успев даже достать оружие.
Утенок с охранником начали палить в Глеба, который пытаясь оттащить муравьеда за угол нехотя им же и прикрывался, пытаясь отстреливаться.
Тут мой страх уступил рефлексам. Возможно, это была лучшая и единственная возможность шлепнуть Утёнка. Я буквально могу стать героем нашего захолустья, да и получить солидное вознаграждение. К тому же, если просто стоять - точно попаду под раздачу.
Я выхватил дробовик из под стола и выстрелил в двух сразу. Однако, пресловутые рефлексы Утёнка вновь его не подвели. Ублюдкам всегда везёт.
Приметив меня, он стремительно нырнул под барную стойку, так что весь удар пришелся на его товарища, который, провалившись на первого умер так же быстро и нелепо.
И только я хотел аккуратно выманить Утёнка, как он вынырнул с другого конца и выстрелил мне в лоб.
Все покосилось и закружились, кусок рога упал на пол, сам же я выронил дробовик и упал на колени.
Едва были слышны звуки выстрелов и размытые крики. И я вдруг вспомнил момент, когда мы с Бельченком Ольгой и Максом нашли этот бар. Я сказал им что хочу остепениться, что стар и устал, и все чаще боюсь словить пулю.
Не успев насладится иронией, я получил по голове ногой от Утёнка и завалился на спину. Сквозь пелену я видел, как он стреляет из моего дробовика, прячась от пуль за стойкой.
Бормочет что- то.
Выгнувшись в полный рост, он стоит неподвижно как статуя. Через пару секунд - выстрел. Все стихает. Утёнок победно берет бутылку виски с полки, и немного выпив, замечает, что я смотрю прямо на него.
Что- то говорит, не могу разобрать. Свет давит на глаза все сильнее. После чего, он выливает виски мне на лицо.
Спасибо хоть что не поссал. После чего перепрыгивает через барную стойку, разбивая бутылку об пол. Куски стекла вонзились мне в щеку, но мне уже даже не больно.
Я понимаю, из этой переделки, мне уже не выбраться, и, вроде как, я должен ностальгировать и вспоминать всю свою жизнь, но мне было так интересно, что же скрывается за маской Муравьеда, что я не мог думать не о чём другом.