— Пойти, что ли, тоже потоптаться? — вопросил Игорь, оглядываясь в поисках потенциальной партнёрши; задержался взглядом на блондинке, в одиночку распивающей призовое вино, и вздохнул: — Не годится, придётся её потом за стол приглашать. А на хрена она нужна, если мы ещё будем работать?
Закончились две композиции, и конферансье, вынырнув из артистической уборной, объявил «белый» танец.
— Неужели нас никто не позовёт? — Фадеев приосанился. — Да на таких парней, как мы, должны накинуться все местные красотки! Во, одна уже идёт! Черт, как бы от неё потом отделаться, чтобы дала телефончик и не обиделась?
Блондинка подошла к столику оперов, проигнорировала Игоря и пригласила Сергея. Когда они удалились, Фадеев почесал затылок:
— Ни черта не понимаю… Может быть, водки? Никому мы, Андрюхин, с тобой не нужны. Да так оно и лучше. К чёрту этих баб! Никуда они не денутся, а мы когда ещё соберёмся в такой хорошей компании? Бл-лин, ещё одна подкатывает! Да это же… Это же… Она!
— Молодой человек, можно вас ангажировать на медленный танец? — спросила Вика у Андрея, загадочно улыбаясь; ни тени смущения на её лице заметно не было.
— Можно. Если не боитесь, что я отдавлю вам все ноги. — Акулов поднялся, взял сестру под руку, и они отошли от стола, оставив обалдевшего Игоря скучать в одиночестве.
Заняли место среди других танцующих пар. Андрей обнял сестру за талию, она положила руки на его плечи и первой начала разговор:
— Ты меня осуждаешь?
— Догадайся сама.
— Что в этом такого? Они ведь просто смотрят, и ничего больше.
— Так уж и ничего!
— Ничего, — повторила Виктория, и Акулову захотелось ей верить.
Слов не хватало. Высказывать мысли, которые бурлили в нём при виде танцев «Сюрприза», сейчас казалось глупо. Ни одного рационального довода, сплошные эмоции. Может, было бы лучше и дальше оставаться в неведении?
— Почему ты раньше ничего не говорила?
— Потому что знала: моя работа тебе не понравится. Надеялась, что никогда про неё не узнаешь. Кто мог предположить, что ты здесь окажешься? На службу он поехал, как же! Следил за мной или кто-то подсказал, где искать?
Двумя днями позже Акулов, прокручивая этот разговор в голове, долго пытался понять, что же вынудило его сказать следующие фразы, но так и не доискался причины. Она, конечно, была, но логического обоснования не имела. Наверное, какое-то предчувствие, причём того разряда, к которым Андрей всегда относился с большой долей скепсиса: дескать, потом всегда кажется, что звезды предупреждали…
Тщательно подбирая слова и контролируя выражение лица, довольно безразличным тоном он произнёс:
— Надоело слушать твои байки, вот и решил поглядеть, как обстоят дела на самом деле.
— Ну и как они обстоят?
— Бывает и хуже.
— Согласна… Кто тебе сказал адрес клуба?
Акулов хмыкнул:
— Мир не без добрых людей. Установить адрес было легко, не в этом проблема.
— А в чём она? В твоём отношении? Ты перестанешь общаться со мной до тех пор, пока я не перейду работать нянечкой в детский сад? Я бы, может, и пошла, да только денег, которые там платят, мне не хватит даже на косметику.
— Весь вопрос в деньгах?
— Андрюша! Я тебя, конечно, очень люблю, но выслушивать проповеди не собираюсь. Прежде чем осуждать, постарайся хотя бы понять. Тебе не нравится, что я раздеваюсь перед этим зажравшимся быдлом? Так ведь это я их использую, а не они меня. Я! Знаешь, сколько баб в этом городе мне завидуют, сколькие мечтают оказаться на моём месте?
— Что, очень много? — Акулов криво усмехнулся.
— Достаточно! Идти на завод и горбатиться за токарным станком никто не желает…
— Лучше задницей трясти…
— Лучше трясти задницей здесь, чем в каком-нибудь другом месте. Объяснить, почему? Да, вопрос, простите, в деньгах! Я предпочитаю раздеваться и получать достойные деньги, чем за шестьдесят баксов в месяц преподавать алгебру юным придуркам, которые ни о чём, кроме героина, компьютерных игр и щупанья прыщавых одноклассниц, не думают. Шесть уроков расстилаться перед ними, потом лупить по потным рукам директора школы, который считает, что, записав мне пару факультативов, имеет право на горизонтальную благодарность, а вечером питаться макаронами с морковкой и рыдать над порвавшимися колготками. Андрюша, я пробовала — это не для меня. Хватило двух месяцев, чтобы понять. Работая здесь, я чувствую себя человеком. Да, приходится делать то, что тебе не нравится, — но когда я это делаю, вся толпа в моей власти.
— Ещё скажи, что женщине просто необходимо постоянно чувствовать мужское внимание.
— Да, Андрюша, необходимо. Лишившись его, она быстро перестанет быть женщиной. Очень плохо, что ты этого не понимаешь.
— Не всё ещё потеряно. Может быть, когда-нибудь и пойму.
— Скажи мне, пожалуйста…
— Пожалуйста…
— …Ты во всех клубах ведёшь себя так же? Или тебя бесит только то, что мы — родственники, а на других девушек ты можешь глазеть, не смущаясь и не возмущаясь? Не отводи глаза, вопрос серьёзный…
— Мне не нравятся люди, которые крутятся вокруг тебя. Мне не нравятся проблемы, которые они могут создать. Мне не нравятся способы, которыми они их будут решать. Я просто боюсь за тебя… Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понять: твоя работа может принести серьёзные неприятности, даже если ты будешь просто танцевать, ни на что не обращая внимания и стараясь держаться подальше от всякого рода криминальных историй.
Виктория сбилась с шага и наступила Акулову на ногу.
— Спасибо! — усмехнулся он.
— Вот что… — проговорила сестра медленно, на ходу принимая решение и глядя брату в лицо. — Раз уж так получилось, то… Кто тебе рассказал, где меня можно увидеть?
— Ты уже спрашивала. Какая разница, кто это был? Главное, что рассказали. И про клуб, и про всё остальное.
— Нам надо будет поговорить. Завтра, хорошо? Я сама тебе позвоню. А до моего звонка не надо, пожалуйста, ничего делать. Договорились?
Неуместный вопрос «Что случилось?» чуть не сорвался с языка Андрея. Вовремя остановившись, он, изобразив на лице колебание, кивнул, но поставил условие:
— Ладно. Но только пообещай, что расскажешь все без утайки.
— Обещаю…
Музыка смолкла. В зале раздались аплодисменты.
— Мне пора. — Виктория убрала ладони с плеч Андрея. — Позвоню завтра!
— Сейчас у вас будет стриптиз? — спросил он, не давая сестре отойти.
Она рассмеялась:
— Хочешь на меня посмотреть? Кто бы подумал, что ты любишь инцест! А такой с виду правильный.
— Не хочу.
— Значит, пусть будет по-твоему. Станцует Анжелка, независимо от итогов голосования. Все, отпусти!
Оставив Андрея, Вика торопливо скрылась за дверью позади сцены. Андрей, проводив её взглядом, вернулся к столу, где его ждали Фадеев и Волгин. Блондинки с ними не было.
— Бросил? — спросил он Сергея, усаживаясь.
— Договорились встретиться завтра.
— Поздравляю.
— Между прочим, девушка очень приличная. Работает в школе преподавателем ботаники.
— Хм… За шестьдесят баксов, по вечерам рыдая перед «стрелочкой» на колготках?
— Что?
— Не обращай внимания. Её подруга тоже учитель?
— Ага. Только по математике, в старших классах.
— Это было подстроено…
— Что?
Фадеев, который наблюдал за диалогом с видом несколько ревнивым и недоуменным, постучал ножом по тарелке:
— Мужики, хорош развлекаться! Пока вы там дамочек обнимали, я всю работу за вас провернул.
— Водку, что ли, нашу выжрал?
— Софронов вернулся. Сидит в кабинете Гордеича, можно пойти и забрать.
— Пошли!
— Вам-то хорошо, вы своё получили. А старый и заслуженный майор, как обычно, оказался выкинут на свалку.
— Ничего, Чапаев, тебя Инесса подберёт, отчистит и согреет.
— Если бы! Который год с этим делом «динамит».
Когда опера выходили из зала, «белый костюм» отплясывал твист, а кавказец, присоединив рыжеволосую к субтильным «фотомоделькам», рассказывал что-то залихватское, пыжился и жестикулировал, как пропеллер. «Математичка» смеялась, чувствуя себя победительницей, овладевшей вниманием достойного человека. Одинокая блондинка помахала Волгину рукой…