— Бенецион Израилевич, а на нас в суд подают…
— Ох, Егорушка, до чего вы удивили меня, что это же даже себе представить невозможно. Конечно же суд, разве вы просто так стали бы звонить старому еврею, интересоваться, как его здоровье, как здоровье его драгоценной жены, как дети!
— Беня, я с удовольствием выслушаю все, что вы имеете мне рассказать за вашу многочисленную семью, чтобы они все были здоровы и, таки, благополучны- но дело, я вам так скажу, действительно важное!
— Ой вей, молодежь, все у вас словно пожар в борделе во время великого потопа. Это таки действительно такое серьезное дело или вы просто так за мной скучаете?
— Ведение дела, представительство в суде- я хотел бы вообще отдельный полный контракт.
— И для чего вы тогда так долго и совершенно напрасно тратили мое совсем не дешевое и, к сожалению, совсем не безразмерное время и не начали сразу с главного? Могу быть у вас в офисе со всем необходимым для контракта через пятнадцать минут.
— Оптимально. Ирочка вас встретит, я предупрежу. Вы же помните Ирочку?
— С наслаждением поболтал бы об Ирочках, но документы сами себя не подготовят, дорогой мой Егор Александрович. Оставим это до личной встречи. Оут.
— Оут. — во время всего этого недлинного диалога Седов пытался согнать с губ невольную улыбку, а после того, как собеседник отключился- и вовсе от души расхохотался. Глава юридического дома Эрлих и сыновья, Бенцион Израилевич Эрлих был действительно настоящим, стопроцентным этническим евреем — черным и носатым, правда без шапочки и пейсов. Но настолько уже обрусевшим, что от еврея там мало что осталось. Однако свою «евреистость» Эрлих повсеместно демонстрировал, бравировал ею, вставляя в свою речь анекдотические штампы удивительно к слову и с немалым артистизмом. Выходило у Эрлиха настолько забавно, чтои Егор частенько включался в эту игру, которая доставляла им обоим немалое удовольствие. Рука потянулась к сенсору селектора.
— Ира.
— Слушаю, Егор Александрович!
— Минут через пятнадцать-двадцать будет Эрлих- его проведешь ко мне и меня ни для кого нет.
— Как долго?
— Часа два минимум, а если не появиться что-то, о чем мне необходимо знать- так пока сами не выберемся.
— Поняла.
Егор еще даже толком не успел рассортировать на визоре файлы по клану Крыльев и его главе, как в его просторный кабинет в стиле позднего лоутек в сопровождении Ирочки варваром-завоевателем ворвался Эрлих, размахивающий папкой смотревшейся довольно архаично бумаги. Впрочем, дублировать контракты на физических носителях никто не запрещал, а двадцать степеней защиты вполне приравнивали печатный лист с пробой ДНК к электронному документу, заверенному электронной же подписью. Закончив с формальностями контракта Эрлих пригубил, наконец, приготовленный специально для него латте и со всем вниманием уставился на Седова:
— С формальностями покончено- а теперь давайте уже, Егор, высыпайте ворох подробностей. Судя по отдельному контракту- дело наше как раз в том месте, где спина теряет благозвучное название…
— Именно там. И довольно глубоко, Беня.
— То есть шансов победить у нас практически…
— Все еще хуже! Боюсь, у нас нет абсолютно никаких шансов проиграть!
— Неожиданно. — отставив чашку, Эрлих невольно ухватил себя за подбородок. Егор замолчал, давая старому еврею осознать новые условия. Впрочем, думал тот не особенно долго:
— Неожиданно, да. И какую же проблему тогда предлагается решить нам? В таком раскладе мне не ясны наши задачи, Егор.
— Дело для наших оппонентов бесперспективно гиблое. А в наших интересах дело как-то дотянуть до суда! И, самое противное- оппонируют нам, к сожалению, совсем не дураки.
— Фамилия Извольского довольно приметная- рассеянно кивнул Эрлих, листая на визоре внушительную подборку документов — Но то, что этот поц имеет нам предъявить- это же полная чушь. Любой его юрист, даже если он стоит хоть десятую часть заплаченных ему денег- он не пойдет в суд с этим.
— Бенецион Израилевич, надо, чтоб пошел. Очень надо.
— Ой вей, Егор, а вы точно отдаете себе отчет с кем вы ссоритесь? Корпорация- это, конечно, сила- но и Извольский — это тоже… величина.
— Сам Извольский мне не интересен — интересен шум, привлеченный к конкретному проекту. Да и пора уже этих премиумов на землю слегка спустить- по сотне исков ежемесячно…
— До трехсот Егор. До трехсот. Считаешь, пора устроить нашим требовательным игрокам ледяной душ? Эдакая показательная казнь? Ну да, жертвенный барашек приметный. Прямо не барашек- бычок.